Часть II КАРИБСКИЙ КРИЗИС
Глава 58,
В которой рассказывается о главном богатстве кубинской земли, а также о том, о чём обязательно нужно рассказать
Я с самого начала был против семейной поездки на Кубу – это всё равно, что в Тулу со своим самоваром поехать. По той же причине в прошлом году я отвертелся от поездки в Таиланд. (к слову сказать, тогда у меня тоже под Новый год наблюдалась недостача, и оставшись на праздники в городе, я как-то разрулил проблему). Сейчас же мне, гори, придется всё решать на расстоянии.
Но как тут решать… Про Таиланд мои друзья рассказывали, что местные девчата на улицах пристают, даже если идёшь с женой. На Кубе я такого не замечал, но здесь гораздо лучше – во-первых дешевле, во-вторых не рискуешь обнаружить мужской причиндал под юбкой понравившейся девушки, чего-чего, а трансвеститов и кросс-дрессинга тут нет. А гомосятина есть – как-то в Карденасе (городок примерно в 30 километрах от нашего отеля, находящегося на Варадеро) к Владимиру подвалил парнишка-сутенер и предложил девочек. «Не нужны девочки», – машинально ответил Владимир. Через пару минут подбегает тот же парнишка в компании двух смазливых голубков:
— А как насчет мальчиков?
…И был по-русски послан на хуй.
Буквально на второй день пребывания на кубинской земле я взял напрокат машину, новенький красный Пежо – rent-a-car находился на въезде в отель; и отправился на изыскания. На Варадеро ловить нечего, это чисто туристическая зона, здесь полным-полно полиции. Наш отель (Tryp Peninsula Varadero) располагался в самом конце полуострова, так что мне пришлось проехать более 20 километров, чтобы найти праздношатающихся, готовых к разврату кубинок. Первый день результатов не дал, всё-таки я был ограничен во времени. (выяснилось, что тайком друг от друга аналогичную вылазку предприняли Игорь и Павел). Езда по кубинским дорогам – сплошное удовольствие. Повсюду громыхают на полуспущенных шинах пятидесятнические драндулеты: тяжеловесные Крайслеры, хромированные Кадиллаки и Студебеккеры с широкими ухмыляющимися металлическими решетками, вызывая ностальгию, как песни Элвиса Пресли.
На следующий день я снова отправился на поиски. Проехав Варадеро, я повернул вправо и поехал вдоль океана. По пути попадались какие-то небольшие поселения, по ходу движения я подвез двух девушек, с которыми общался по-английски, но я не решился предложить сократить дистанцию общения.
Так, по трассе, пролегающей вдоль побережья, я добрался до города Матансас, примерно в 50-ти километрах от Варадеро и соответсвенно в 70-ти от отеля, и этот Матансас представлял собой довольно унылое поселение, нуждающееся в капитальной реконструкции: потрескавшиеся дома, облупленыые стены, какие-то бараки, брр, правда, дороги вполне нормальные. Такого упадка, пожалуй, я нигде не встречал – даже в Египте бомж-районы разбавлены зажиточными кварталами с благоустроенными зданиями, тут же в Матансасе 2005 года – сплошной Сталинград 43-го. Я нарезал круги по городу – набережная, порт, районы, останавливался, завидев девушек, но как-то не смог себя заставить подойти и начать разговор. Я никак не мог придумать лаконичную фразу на английском языке, в которой бы содержалось предложение немедленно поехать поиграть в старую добрую игру «спрячь колбаску», потому как у меня мало времени. Конечно, у меня не было проблем подойти, начать беседу, как с теми двумя чиксами, что попались по дороге, и дело бы так и закончилось ничем.
Я уже собрался возвращаться в отель несолоно хлебавши, как вдруг, проезжая по магистрали вдоль океана, заметил на противоположной стороне голосующую девушку. Я остановился и посигналил ей, одновременно помахав рукой. Она словно ждала – быстро перебежала дорогу и уселась на переднем сиденье. Аппетитная стройная мулатка в короткой юбке.
— ¡Salud compañero!
Я сказал совсем не то, что следовало бы:
— Тебе куда?
Она махнула прямо. Я обрадованно улыбнулся – она ведь только что собиралась ехать в противоположную сторону, и предложил ей покататься: «Let’s take a turn!». Она сразу поняла намёк:
— Oh! Fucky-fucky!
Вот и все переговоры. Она скомандовала, куда ехать – мы развернулись и покатили в обратную сторону, потом свернули с основной магистрали и поехали в гору, немного поплутав по частному сектору, остановились возле приличного по местным меркам дома. Она вышла и что-то крикнула по-испански, из дома выбежал мужичок лет 50-ти, они стали о чем-то толковать между собой, и покуда я выбрался из машины, моя подруга уже решила вопрос:
— Fucky-fucky!
Я увидел в её руках ключ со сверкающим брелком с изображением неизбежного, как расплата, Че Гевары.
Она провела меня за угол, где, поднявшись по лестнице на второй этаж, мы прошли в имеющие отдельный вход апартаменты – просторная комната-студия с двуспальной кроватью, санузел и небольшая кухня. Ремонт вполне приличный, сильно отличался от увиденных по дороге лачуг.
Девушка сняла майку, обнажив грудь, и представилась:
— Мари-Бэль.
— Мари-Бэль!? – я повторил вслед за ней, улыбнувшись, и назвал себя: «Андрей».
Она переспросила:
— Andrew or Andre?
Я ответил на английский манер: «Andrew». И в свою очередь снял майку. Приблизившись ко мне, она вдохнула воздух и велела пройти в ванную «смыть с себя запах». Действительно, выйдя из кондиционированной машины на жару, я быстро вспотел. Приняв душ и «смыв с себя запах», я вернулся в комнату. Мари-Бэль уже лежала на кровати обнаженная. Подойдя к ней, я осведомился насчет цены. Она отмахнулась и призывно распростерла объятия. Всё же я вынул бумажник, раскрыл его и стал задумчиво перебирать банкноты. Поднявшись, она вытащила оттуда какую-то мелкую купюру, то ли 10, то ли 20 евро, исчезновение которой я и не заметил, и спрятала в своей сумочке. (у меня с собой были евро – нас предупредили, что при обмене долларов на Кубе взимается пошлина 10%).
Разоблачившись, я улегся на кровать. Мари-Бэль выскользнула, и устроила передо мной небольшое стриптиз-шоу, затем прыгнула ко мне в кровать, и мы занялись любовью.
Мы с ней общались часа два, я сделал два захода и засобирался. Она была явно расстроена – заговорила про какие-то гроты, острова. Я сообщил, что мне надо возвращаться в отель, типа, жена, все дела…
— Жена?! – она громко расхохоталась.
На прощание она написала номер телефона на листке бумаги, мол, звони.
Возвращался я в приподнятом настроении. В отеле мои друзья меня озадачили, прежде чем я успел похвастаться своими успехами. Оказывается, тут повсюду шныряют темнокожие мускулистые йобыри, которые подкатывают к туристкам, в том числе к нашим женам, и предлагают свои услуги за $50 – и это прямо на территории отеля! Воспользовались ли наши жены их услугами – это остаётся на их совести. Также, за $50 сюда проводят и девушек, видимо, делятся с полицией. За пределами туристической зоны цены ниже, но твердых тарифов нет, как договоришься, в среднем берут по $10-15. Я выдал им свою информацию, и они, воодушевленные этим рассказом, позабыв про жен, ринулись на поиски приключений.
…И таки нашли – и в Матансасе, и более близком по отношению к Варадеро Карденасе. Игорь с Павлом, например, рассказали, как подцепили в Карденасе девчонку лет 16-ти, темнокожую (не мулатку, а чисто негритянку), которую оприходовали на двоих. Она привела их прямо домой, в какую-то густонаселенную коммуналку, где они втроем уединились в маленькой каморке и устроили па-де-труа под доносившиеся из-за стены крики и музыку. Девчонка безучастно лежала, как бревно, но, по мнению Игоря и Павла, которым уже за 40, молоденькая неподвижная тушка возбуждает гораздо сильнее, чем извивающаяся под тобой старая вагина. Жилище, куда она их привела, очевидно, было местом её проживания, а все эти люди (такие же черные, как она) – судя по всему, её родственники-домочадцы.
Были и другие эпизоды, но предметом моих забот являлись не столь близкие кубинские реалии, а далекие – но только чисто физически – мои российские проблемы. Ещё в парижском аэропорту, когда мы ждали наш рейс на Гавану, мне позвонил мой брат Максим и доложил о том, что произошло тем утром в Волгограде, чем ухудшил и без того моё плохое настроение. Оказывается, уволенный месяц назад Расторгуев собрал сотрудников Совинкома в офисе, хотя были официальные выходные. Они попытались проникнуть в помещения – офис и склад – но не смогли, так как накануне по моему приказу Павел с Максимом поменяли замки. Расторгуеву и Паперно не удалось открыть двери своими ключами, и они обратились к охранникам, у которых имелись ключи от всех помещений. Но охранники, которые были специально предупреждены, не дали им ключи, сказав, что согласно распоряжения могут выдать ключ только узкому кругу лиц, которых среди присутствующих не наблюдалось.
С криками: «Нам не доверяют! Долой Разгона!» Расторгуев повёз народ в помещение пустующей аптеки №19, находящейся в горсаду (я никак не мог решить, что делать с этим убитым помещением, переданным мне горздравотделом в числе прочих аптек: как аптека оно было убыточно, и самое разумное решение было немного подремонтировать и пересдать в аренду под игровые автоматы или бистро). С Расторгуевым поехали только те, кого он лично принимал на работу, и, соответственно, протеже святого Иосифа: Паперно, Бунеев, и так далее, и еще проститутка Писарева; также, двое верных мне людей отправились туда на разведку. Те, что сразу поняли подвох (с какой стати уволенный директор собирает народ и с какого перепугу ему надо подчиняться), то есть адекватные и разумные люди, сразу же стали звонить Максиму, Ренату и Ирине.
Мои люди, побывавшие на собрании мятежников, доложили, что Расторгуев и Паперно объявили о моём низложении и исключении из рядов волгоградских бизнесменов, о создании новой структуры и о переходе на неё всех активов Совинкома, а именно аптечного бизнеса и бизнеса по продажам расходных материалов и оборудования. Правда, они не пояснили, как они собираются это сделать. Также было во всеуслышание объявлено, что новая структура находится под покровительством Иосифа Григорьевича Давиденко. На этом официальная часть закончилась, пошли прения, в ходе которых стали придумывать название новой структуры. Узнав самое главное, и устав от гвалта, мои люди под шумок удалились и тут же на улице стали звонить Ирине, Максиму и Ренату.
В парижском аэропорту я был настолько ошеломлен этими новостями, что своим растерянным видом сразу же привлек внимание моих друзей. Они обеспокоенно стали меня спрашивать, кто звонил и что произошло. Я вкратце рассказал, мол, бунт на корабле, не особенно вдаваясь в подробности. Мои друзья заверили меня, что это ерунда, чтобы я не забивал себе голову всякой хренью, в стране две недели праздников, никто не работает, так что пускай на дверях Совинкома висит замок, а если по возвращению хозяина проблема не рассосется, то знакомые Ансимовых из волгоградского «офиса» быстро наведут порядок и покажут, кто тут главный.
Карибский кризис. Часть 2, глава 58
