В четверг, 2 ноября, как и было договорено с Вадимом Второвым, Андрей никуда не выезжал с оптово-строительного рынка, а работал на телефоне. Несмотря на не-сезон, сохранялся прямо-таки летний ажиотаж вокруг дешёвого красного кирпича по цене 4 рубля за штуку и ниже. Клиенты бросались за него в драку, все отгрузки были расписаны на неделю вперёд. В наличии имелся дорогой кирпич, от 8 рублей, но он никого не интересовал.
— Сколько вам? Пять кладок красного? Ночь любви – кирпич ваш! – глумился Сергей над сотрудницей отдела снабжения одной из строительных компаний.
Позвонил следователь Сташин и вежливо проинформировал, что подготовил нужные следствию показания и ждёт Андрея в любое для него удобное время. Андрей поморщился, как от зубной боли, и пообещал зайти в прокуратуру «как только, так сразу».
Кнутов прибыл в четыре часа, и, пока грузили его фуру, уделил Андрею внимание в кабинете Вадима. Помня наказ, Андрей изложил ситуацию, которая с ним приключилась, старательно изображая при этом наивного простачка, который опутался напевами гнусных прохиндеев, обчистивших его до нитки и умыкнувших его бизнес.
— Аптека в кардиоцентре была твоя, а стала ихней? – спросил Кнутов.
— Не только эта аптека, там их целая сеть! – вмешался Вадим. – Можешь себе представить: был владелец крупного бизнеса, а сейчас работает тут простым менеджером за пять тыщ в месяц!
Кнутов закивал, цепким взглядом изучая Андрея. Уяснив детали, начальник ОБЭП Советского района протянул визитку:
— Позвони мне в понедельник… нет, это выходной… во вторник после десяти.
Проводив его, Вадим напомнил Андрею насчёт Стройхолдинга, а он, в свою очередь, вспомнил про обещание Кати. Ему не хотелось впутывать её в свои производственные сложности, он надеялся, что она забудет про Капранова или же не успеет договориться с ним до того, как он попадёт на приём к строительному магнату самостоятельно; мысленно прокручивая в уме все эти аспекты, он заверил Вадима, что в самое ближайшее время Стройхолдинг начнёт закупать стройматериалы на оптовке.
В этот день они с Катей не виделись, так как ей нужно было убраться в доме, а 3 ноября, в пятницу, в начале одиннадцатого утра она позвонила ему и уведомила, что генеральный директор Стройхолдинга ждёт Андрея в своём офисе в два часа дня. Сердечно поблагодарив её, Андрей поспешил обрадовать Вадима приятным известием. Тот на радостях выдал ключи от своего Мерседеса, чтобы «дружище» доехал до VIP-клиента с комфортом.
Андрей испытывал неловкость перед Катей – она думает, что делает большое для него дело, тогда как ему эта сделка никакой погоды не делает совершенно, какие бы объёмы Капранов ни давал. Потолок зарплаты менеджеров на оптово-строительном рынке – двадцать тысяч рублей, сколько бы они ни продавали. Вадим установил такую хитрую тарифную сетку, при которой сотрудники отдела продаж как бы получали фиксированный процент с реализации, но если вдруг сумма продаж поднималась выше определённой цифры, начинала действовать другая формула – бонус-не-бонус, логарифм-не-логарифм, расчёт дивидендов вёл финансовый директор, а он всегда насчитывал зарплату так, что после таких расчётов передовик производства писал заявление на увольнение. Андрей бы проработал Капранова так же, как других клиентов, только ради товарища, которому был обязан, но хотел бы сделать это сам, не вовлекая в это дело Катю. Она считала, что в планируемой сделке он имеет долю, но это совсем не так. Средства к существованию Андрей добывал в других местах. Да и настоящими деньгами это не назовёшь – по сравнению с прежними временами. В данный момент он беспрестанно нуждается в монетах и поддерживает своё положение в обществе изобретательными, смелыми и не совсем законными манёврами. Показательным являлся тот факт, что в первое их свидение они прокутили за ночь больше, чем он получал на оптово-строительном рынке за месяц, продавая стройматериалы. Часто, очень часто ему хотелось спросить у своих коллег по оптовке, как они ещё с голоду не сдохли, всем этим занимаясь, – менеджеры по продажам, доведённые на капиталистической каторге до состоянии полуживой клячи?!
С такими мыслями он подъехал на Мерседесе к зданию администрации Дзержинского района, в котором находился офис строительной компании «Стройхолдинг». Александр Михайлович Капранов принял своего смертельного врага Андрея Разгона, которого несколько лет назад мечтал стереть в кровавую муку, утопить, сжечь, закопать, с каковой целью неоднократно заказывал… этого милого сердцу молодого человека, пользовавшего его любовницу и засадившего в тюрьму… этого человека он принял в своём просторном, как калмыцкая степь, кабинете. Судьба распорядилась так, что Андрей, предполагаемая жертва, на уничтожение которой были брошены немалые силы и средства, в данный промежуток времени выглядел так, хоть в космос отправляй, тогда как охотник Капранов имел вид человека с готовым некрологом, судя по крайне нездоровому внешнему виду, и особенно по объёму больничной карты.
Беседа двух заклятых врагов носила скорее эзотерический, нежели деловой или какой-либо другой характер. Бросив небрежный взгляд на стопку прайс-листов, Капранов медленно заговорил из глубины огромного кожаного кресла, наморщив лоб и полуприкрыв веки:
— …каждый обитатель нашей планеты просто обязан что-то делать для её процветания. В моём разумении это значит создавать добавленную стоимость. Если человек способен лишь потреблять, на фига он нужен? Кто будет двигать вперёд человечество? Мой вклад в его развитие – архитектура… здания, дома, кварталы, производственные мощностя. Но это полдела. Сейчас все хотят жить в зрительно приятном окружении. И я создаю его…
В этом месте монолога Капранова Андрей вспомнил, скольких человек этот строительный магнат кинул, продавая одну квартиру в «зрительно приятных домах» сразу нескольким жильцам, и, дождавшись, пока тот выговорится, спросил насчёт его здоровья:
— Скажу, как врач, всё-таки у меня высшее медицинское образование. Как-то мы встречались с вами в кардиоцентре в приёмной главврача. Позже начмед сказала, что вы как бы постоянный пациент. И я вот вспомнил, что, согласно новейшим исследованием, проблема сердечников не столько в сердце, сколько в иннервации и в первую очередь таким пациентам необходимо лечить позвоночник.
Вкладывая в каждое слово значение и личные переживания, Капранов произнёс:
— Знаешь… жизнь можно сравнить с плаванием… и далеко не всем удаётся доплыть как полагается и куда следует, многие бездарно тонут… либо, побарахтавшись возле берега, встают на прикол в тихой гавани. Я всегда сравнивал себя с отчаянным флибустьером, которому нипочём кругосветка и девятый вал. Я не хочу уподобиться всяким перегоревшим старперам, которые штудируют новейшие исследования, чалятся в пансионатах и тратят слишком много времени, выбирая в супермаркете полезную для здоровья еду.
Тут Андрей решил, что теперь пора изложить главные аргументы:
— Прокуратура подтянула меня фигурантом в деле, которое изначально было направлено против вас. Мне очень лестно, что я прикрываю собой такого благородного человека, но имейте в виду…
Капранова заинтересовала эта информация, что было заметно по его резко расширенным, округлившимся глазам. «Жизнь – она такая», – Андрей показал руками волну и умолк, давая возможность этой информации правильно улечься в голове собеседника и мысленно спрашивая его, почему он всё ещё жив. После чего молча вышел.
Мерседес после работы пришлось вернуть Вадиму, и вечером Андрей заехал за Катей на такси. Вместе с родителями она проживала в монументальном и в то же время элегантном особняке, в котором мог бы поселиться злодей из бондианы; дом находился в посёлке Ангарский (десять минут езды от центра города). Добравшись до места, он позвонил ей на трубку, и в ожидании, пока она выйдет, выбрался из мотора, встал напротив двери и с интересом стал слушать, как надрывается собака за высокой кирпичной стеной. Судя по тембру лая, существо превосходило по размерам мопса и даже среднюю овчарку.
— Гарат, фу! – услышал он Катин голос. – Фу, сказала! На место! Сидеть! Вот так, хороший мальчик.
Вместо яростного лая послышалось сиплое тяжелое чавкающее дыхание. Открылась дверь, Андрей увидел Катю, позади которой, освещённый прожекторно ярким светом, сидел огромный мастиф.
«Я бы никогда не завёл себе живность, – признался Андрей по дороге, – она бы отвлекала меня от меня самого».
Катя поведала, что Гарат, помимо того, что домашний питомец, выполняет важную функцию – охраняет дом, что касается лично неё – она завела себе золотых рыбок, мальчика и девочку, и назвала их соответственно: Ромео и Джульетта; и с нетерпением ждёт, когда они обзаведутся потомством. Андрей подкинул совет:
— Надо было назвать Анджелина Джоли и Брэд Питт, потому что у Ромео и Джульетты не было детей. У них и супружеской жизни не было как таковой.
Они приехали в ресторан «Четыре сезона», находившийся на набережной, по адресу Чуйкова, 37, то есть в одном доме с «офисом»; прошли в зал и заняли столик у окна. Они оказались единственными посетителями. Катя поёжилась:
— Никого народу нет. Как-то почему-то даже холодно.
Андрей оглядел обширное помещение.
— Вот здесь я планирую отпраздновать день рождения. Вообще, мне именно так и нравится: чтоб-был большой зал и никого народу. Прекрасно.
Она сказала, что помнит про день рождения и преподнесёт такой подарок, который наверняка ему понравится. И принялась изучать меню:
— И чем же мы будем кормиться на твоём дне рожденья…
Он придвинул к ней стул, и они стали вместе изучать меню. Его рука сама собой обняла Катю. Он прошёлся ладонью по её спине, стал нежно массировать шею, затылок. Она зажмурила глаза от удовольствия:
— Как хорошо… Мне Мишка на работе так делал массажик.
Поражённый внезапной мыслью, он помолчал. Она засмеялась, но при этом яростно стала вертеться в кресле, будто хотела подальше отодвинуться от темы. Обнявшись, они стали перехихикиваться, как подростки. За этим занятием их застали трое суровых парней, неслышно вошедшие в зал. В одном из них Андрей узнал своего старинного друга Трезора (aka Роман Трегубов), с которым в 90-х занимался прибыльным, но, к сожалению, со временем осложнившимся бизнесом – выставлял коммерсантов на деньги. Тогда Трезор работал в «офисе», а по состоянию на осень 2006 года – не последнее лицо в службе судебных приставов, он помогал решать вопросы, когда на Андрея посыпались исполнительные листы от кредиторов – разумеется, при участии такого пристава кредиторам ничего не удалось взыскать. В данный момент, в этот пятничный вечер, 3 ноября, он зашёл в ресторан поужинать в компании двух «офисных» бойцов. И так неожиданно было его появление, что сначала Андрей не смог пошевельнуться, словно вновь увидел за плечами Трезора пылающий урюпинский магазин и почувствовал на своём лице жар кострища. Увидев Андрея – а его невозможно было не заметить в абсолютно пустом зале – Трезор бросился рукопожиматься: «И ты здесь, друг мой Разгон!» После обмена приветствиями он вместе с товарищами занял столик в дальнем углу зала.
— Это твой друг? – спросила Катя.
Тут у него зазвонил телефон, это потревожил Алексей Ансимов, один из петербургских компаньонов, ему нужно было обсудить некоторые рабочие вопросы. Когда Андрей переговорил с ним и уже собрался убрать трубку в карман, Катя пытливо на него посмотрела: «Кто там у тебя на заставке?»
— Эээ… это мой сын, – и он протянул ей аппарат.
— Сколько ему?
— Шесть лет.
Рассмотрев изображение улыбающегося мальчугана (фото было сделано во время недавней поездки в Москву), она вернула Андрею телефон. Дело требовало объяснения, и он рассказал, что «какое-то время был женат», летом прошлого года развёлся, причём развод состоялся в тот же календарный день, что и свадьба, в настоящий момент бывшая жена с сыном проживают в Петербурге.
— Это твой единственный ребёнок? – строго спросила Катя.
— Да, конечно! Были бы другие, я бы разместил групповое фото на заставке.
Она внимательно посмотрела ему в глаза – прозрачные, но проницательные, мягкие, но жестокие, белки – белый перламутр, но по краям немного красные.
После ужина, состоявшего из бефстроганов (это блюдо планировалось заказать на праздновании дня рождения), сдобренного бутылкой красного вина, перед тем, как покинуть заведение, она заглянула в уборную. Он стоял возле гардероба, держа её пальто в руках, как вдруг перед ним материализовался Трезор. Никто не умеет так незаметно подкрадываться, как этот с виду неповоротливый колосс с огромными ручищами, квадратной головой и бычьей шеей, на которой висит не меньше килограмма золота.
— **учий случай, Разгон, ты их клонируешь, что ли, своих девок? Как две капли воды твоя Катя… ну, та самая…
Андрей оторопело выпучил глаза, пребывая в лёгком шоке от внезапного появления приятеля – сколько лет знакомы, сколько прошли вместе, а всё никак не привыкнуть к этим фокусам.
— Её даже зовут Катя, она тоже журналист, вот только стихи не пишет.
— **уеть… смотри осторожней… – с этими словами Трезор, как появился, так же незаметно и исчез.
В ожидании Кати Андрей вспоминал подробности того жаркого июньского дня, когда они с Трезором поехали в Урюпинск на то самое, связанное с микросхемами дело, закончившееся поджогом магазина. Тогда умение Трезора незаметно подкрадываться выручило их обоих – он появился в тот самый момент, когда хозяева магазина собирались Андрея вязать, и, подкравшись сзади к селянам, оглушил одного ударом кастета по голове, а с другим справились уже совместными усилиями.
Выйдя на улицу, Катя предложила прогуляться пешком. И рассказала случай: когда им с Марианной было по 18 лет и они проходили тут мимо «офиса» да в коротких юбках, за ними увязались мальчики наподобие тех, что только что поздоровались с Андреем в ресторане (Трезор со товарищи), стали домогаться, и девушкам пришлось спасаться бегством. Они забежали во двор, спрятались в ближайшем подъезде, и, выждав полчаса, осторожно выбрались на улицу и – бегом домой.
Андрей мысленно отметил, что видел Катю только в брюках, и переспросил: «Ты была в короткой юбке?»
Она объяснила:
— Я тогда ходила в короткой юбке, но потом перестала – не из-за домогательств, а просто разонравилось. Нет, у меня с ногами всё в порядке, просто в брюках я чувствую себя гораздо комфортнее.
