Карибский кризис. Часть 3, глава 82

Глава 82,
В коей речь идёт о сделке, доход от которой мог бы положить конец моим злоключениям
Среди проектов, которые могли бы решить мои проблемы, особое место занимал проект оснащения Михайловской ЦРБ (Центральная районная больница города Михайловки Волгоградской области). На оборудование выделялось порядка 15 миллионов долларов (из федерального и областного бюджетов), и у меня были все шансы выиграть открытый конкурс.

Михайловкой занимались сразу несколько менеджеров. Сам я за прошлый, 2004 год, дважды туда съездил (Михайловка находится примерно в 200 км от Волгограда), познакомился с главврачом Михайловской ЦРБ, который оказался настолько любезен, что принял у себя дома. В мою пользу говорил тот факт, что Совинком находится в областном кардиоцентре, главврач которого, Халанский, ранее возглавлявший облздравотдел, является большим авторитетом для главврача Михайловской ЦРБ. У Совинкома уже сложилась история продаж с этой больницей, руководство которой получало комиссионные (через менеджеров), поэтому я сразу нашёл с ним общий язык. Главврач признался, что персонал недостаточно подкован и было бы неплохо привлечь грамотных специалистов к составлению спецификации.
Сказано – сделано, и я договорился с Халанским, чтобы тот командировал заведующих отделениями кардиоцентра в Михайловку для составления техзадания под оборудование фирм, с которыми Совинком имеет дилерские отношения. Поездка состоялась (все расходы оплатил я), и в течение прошлого года специалисты кардиоцентра составили техзадание (за что им было дополнительно уплачено).
В прошлом году по поводу денег на оборудование вопрос оставался открытым. Но в начале 2005 года главврач Михайловской ЦРБ, а также Халанский, располагали сведениями, что средства начнут выделять частями уже в первой половине этого года из областного и федерального бюджетов.
При составлении техзадания не обошлось без критики в адрес строителей, например, заведующий рентгенологией заявил, что архитектор, прежде чем проектировать здание, обязан был посоветоваться с производителем рентгенаппаратуры. Сверстать коммерческое предложение было поручено Рошалю и Тимощенко. Они должны были описать в цифрах то, что составили врачи, и с этой бумагой главврач Михайловской ЦРБ должен был пойти в облздравотдел (то была уже готовая заявка на оборудование), который, в свою очередь, составил бы смету и забил бы выведенную сумму в бюджет. Отталкиваясь от этих данных, начальник облздравотдела пробивал бы деньги на всех уровнях – областном и федеральном.
Другими словами – врачи в техзадании указали технические характеристики, которыми должно обладать оборудование для стационара, а мои сотрудники должны были окончательно дописать документ таким образом, чтобы под эти характеристики подходило бы оборудование тех производителей, с которыми мы сотрудничаем – так как врачи могут не знать тактико-технические данные последних моделей оборудования. Но вместе с тем, желательно так хитро составить документ, дабы не было заметно, что он написан под конкретного производителя. Хотя в целом, когда заранее договорено насчет победы на конкурсе, эти хитросплетения не имеют значения.
Не обошлось без сложностей. Тимощенко и Рошаль заявили, что им необходимо точно знать, для какого клиента готовится коммерческое предложение – потому что фирмы-производители, на которые отправляется запрос на цены на конкретную технику, якобы не дают информацию без данных, в какую больницу это пойдёт. Мне уже было известно, что эти крысы, Тимощенко и Рошаль, конкретно мухлюют, и я сказал им, чтобы не выёбывались, а делали свою работу. Если им назвать конечного потребителя, завтра же в Михайловской ЦРБ и волгоградском облздравотделе выстроится очередь из представителей московских и питерских фирм.
Поскольку эти двое крыс продолжали упираться, пришлось им сделать внушение:
— Послушайте, умники, специалисты кардиоцентра уже всё написали – все технические данные, от вас требуется покрасивше это оформить и подправить с учетом того, чтобы под эти параметры подходило оборудование нужных нам фирм: Сименс, Джонсон, и так далее. Но внешне должно выглядеть так, будто под техзадание могут подойти аппараты всех профильных производителей.
Включив дурака, Рошаль и Тимощенко продолжали упорствовать, и, поскольку из разговоров с волгоградскими сотрудниками им удалось пронюхать, что речь идёт о Михайловке, я терпеливо разъяснял: вам поручено составить техзадание, то есть сделать работу за врачей, эту бумагу, не проверяя, главный врач больницы подпишет и понесет в облздравотдел, в ней и не должно быть никаких сверх-подробностей, эти тонкости будут уже в нашем коммерческом предложении, которое мы предоставим, когда будет объявлен тендер (на основании подготовленного нами же техзадания), а все цифры надо округлять в большую сторону.
Действительно, то был уникальный случай, когда поставщик ведёт сделку с самого начала – от стадии замысла и формировании потребностей до поставки и обслуживания, как это было с поставками стерилизаторов Стеррад в Казанскую РКБ.
Рошаль с Тимощенко повели совсем уже серьёзную игру, ибо потребовали от меня письменное подтверждение, что техзадание требуется для Михайловки. Поэтому я, уже не церемонясь, указал им на их место, из которого они не должны высовываться:
— С бумагой за моей подписью с этим поручением сможет справиться мой волгоградский секретарь и даже водитель – любой человек, который владеет факсом и электронной почтой. Я лично займусь этим делом, и если выяснится, что техзадание можно сделать, не сообщая производителям конкретные данные потребителя, то будет поставлен вопрос вашего служебного соответствия.
В течение недели после этого финального внушения я действительно раздобыл информацию по ценам и комплектации конкретного оборудования, причем по самой сложной и дорогостоящей позиции – рентгенаппаратуре (стоимость около трёх миллионов долларов, что составляло примерно 1\5 всего михайловского проекта), за которую два квалифицированных специалиста, Рошаль и Тимощенко, верещали громче всего, что якобы фирмы-производители не начнут разговор за оборудование, пока им не предоставят всю подноготную вплоть до номеров страховки врачей, которые будут работать на этих аппаратах. Дело в том, что к этому времени очень хорошие отношения сложились с Сименсом, регионального представителя которого Ирина с Мариной очень грамотно развели. Проконсультированные мной, они применили приёмы челночной дипломатии – в Сименсе напели, что держат мазу по всему Южному региону, а ответственным чиновникам внушили, что Совинком является эксклюзивным дилером Сименса по Югу России. В итоге, куда бы ни обращался регионал Сименса: облздравотдел, некоторые волгоградские главврачи, ему везде кивали на Совинком – мол, хотели бы работать не напрямую, а с нашей родной местной компанией.
Тогда, год назад, произошёл беспрецедентный случай: впервые за всю историю кардиоцентра платёж за обслуживание техники и за запчасти был отправлен не напрямую в Сименс, а прошёл через Совинком. Никакой нужды в этом не было, Халанский всю дорогу прекрасно получал комиссионные и на Сименсе, Сименс даже оплачивал учёбу сына главврача кардиоцентра в США, но Ирина так умело раскинула рамсы, что сбитый с толку Халанский подписал счёт и деньги вместо Сименса ушли на Совинком. Этому способствовал разлад между региональным представителем Сименса и сервис-инженером. Последний делал свой маленький гешефт на спекуляциях запчастями, мухлюя со счетами на рутинное обслуживание, особой нужды в котором не было (месячные издержки кардиоцентра на сервис-обслуживание техники Сименс составляли до $15,000); в то время как регионал считал, что такая политика вредит продажам нового оборудования. Очень кстати подвернулся Совинком, представивший несколько крупных проектов и наработавший историю продаж продукции Сименс (ультразвуковое оборудование в ОКБ и в городские больницы через горздравотдел). И регионал, чтобы насолить сервис-инженеру, не поленился позвонить Халанскому и порекомендовать сотрудничать с Совинкомом по всем вопросам, касающимся Сименса, в том числе по техобслуживанию.
Таким образом, Марине не составило труда выпытать у регионала нужную информацию по ценам и комплектации на составленную заведующим рентгенологического отделения кардиоцентра конфигурацию рентгенаппаратуры для Михайловской ЦРБ. Эти данные регионал передал по электронной почте, не требуя никаких бумаг и не интересуясь, для чего нужны эти сведения. Оказалось, что все конфигурации давно продуманы и забиты в компьютере, надо только открыть нужную страницу и пару раз кликнуть мышкой, тогда как Рошаль с Тимощенко утверждали, будто составление спецификации это адский труд, сопоставимый с написанием докторской диссертации по ядерной физике. (кстати, они умудрились внести сумятицу и на Сименсе, обратившись туда с какими-то невразумительными вопросами, в итоге регионал поинтересовался у Марины, с какого перепуга ему звонят от имени Совинкома из Питера, та ответила, что это какая-то подстава и происки конкурентов).
Конечно, я как хозяин Совинкома мог делегировать исключительные полномочия по ведению проекта как Рошалю с Тимощенкой, так и Марине с Ириной, но я выбрал последних, потому что те имели безукоризненную репутацию и за три года упорного труда заработали для фирмы столько денег, сколько Рошалю и Тимощенке не заработать, даже, если они, как кошки, имели бы девять жизней и все эти жизни посвятили бы Совинкому. Я швырнул им распечатанное письмо с данными по рентгенустановке со словами: «Учитесь, как надо работать!», но тут же забрал обратно, чтобы они не воспользовались информацией в своих личных целях. Тимощенко, по обыкновению, злобно поджала губы, а Рошаль не преминул возможностью лищний раз пожаловаться на Марину, которая «вечно всё портит». Я в ответ запретил соваться на Сименс и Джонсон и приказал срочно доделать остальные позиции по спецификации.
Это события прошлого года. Теперь, по состоянию на февраль-март 2005-го, когда техзадание утверждено в облздравотделе, пошли уже конкретные разговоры насчёт денег. И тут началась ожесточённая подковёрная борьба. Я был всерьёз обеспокоен, как бы меня не отодвинули от этого предприятия – это после того, как я сделал всю черновую работу и изрядно поиздержался. Начальник облздравотдела, хоть и наш человек, но у него обнаружился сын, занимавшийся тем же самым, что и я – продажами медицинского оборудования и расходных материалов. Я с ним нигде не пересекался, слава богу, его фирма базировалась в Волжском, в одной из крупных клиник, бюджет которой он осваивал, как и я в кардиоцентре, и за пределы которой он вылазки не совершал. Но Михайловский тендер был слишком лакомым куском, чтобы его проигнорировать, тем более что родной отец может запросто загробастать если не весь кусок, то хотя бы половину.
Появилось множество других желающих погреть свои нечистые руки на этом деле, и мне пришлось усиленно маневрировать, чтобы не прощёлкать клювом – на кону было не только моё благополучие, но и, возможно, даже жизнь (это учитывая недостачу на Экссоне и прочие проблемы, связанные с многочисленными кредиторами, некоторые из них уже намекали на то, что при взыскании долгов не ограничатся судом). Основными бойцами в этой схватке были Марина Маликова и Оксана Калугина (та самая сотрудница, которую Ирина во что бы то ни стало хотела уволить осенью прошлого года в связи со скандалом в Ставрополе). В итоге, именно благодаря Оксане мы не остались зрителями на празднике жизни под названием «Михайловский тендер», а были допущены к дележу пирога. Правда, банкующим оказался не Совинком, а государственное унитарное предприятие «Волгоградоблстройинвест» – застройщик, который возводил здание Михайловской ЦРБ. Что было вполне логично – точно так же при строительстве кардиоцентра поставщиком оборудования являлась строительная компания, которая кардиоцентр построила. «Волгоградоблстройинвест» тоже практиковал открытые конкурсы, но вопрос на них решался так же просто, как в кардиоцентре: собиралась комиссия из числа своих сотрудников, которые дружно поднимали руки за того, на кого заранее указал гендиректор.
И Оксана уже было договорилась с ним, но в последний момент материализовался альтернативный фактор в лице некоего Кости, «решальщика вопросов» из Краснодара, племянника заместителя Генерального прокурора в Южном федеральном округе. Костя работал примерно по такому же принципу, что и я: пользуясь административным ресурсом, влазил в тендеры, выигрывал их, раздавал конверты участникам и поставлял продукцию. Правда, диапазон его дарования был неизмеримо шире – он занимался всем подряд, не только медициной. Собственной фирмы у него не было – он тупо выигрывал тендеры, не разбираясь в поставляемой продукции, а уже по факту выигрыша начинал искать, через кого будет осуществлять поставку или оказание услуг. Работал Костя по всему ЮФО – в тех городах, где имел влияние его дядя.
Когда Оксане стало известно, что Костя может перебить нам всю мазу, она устроила нам встречу, на которой он поначалу пытался выкручивать мне руки наподобие Рафаэля из Казани. Но мне удалось убедить сотрудничать с нами на взаимовыгодных условиях. К тому же, по всем понятиям Совинком должен был участвовать в освоении этих денег, так как мы провели всю подготовительную работу, и если бы не оплаченные мной специалисты, этот проект застопорился бы на долгие годы, прежде чем было бы составлено грамотное техзадание и областная администрация утвердила бы проект и заложила соответствующую сумму в бюджет. На нас указывали на всех уровнях: куда бы ни обращался Костя, ему говорили, что хотят работать с Совинкомом.
— Коней на переправе не меняют, – сказал он, выслушав все доводы. Имея в виду то, что ему нет никакого резона, выиграв тендер, искать других поставщиков.
Обговорив условия, сколько процентов я ему буду должен откатывать со всех перечисленных сумм, мы ударили по рукам.
Первый государственный контракт с «Волгоградоблстройинвестом», который нам Костя подписал, был на небольшую сумму – всего шесть с половиной миллионов рублей. Он не делал мне погоду в плане решения основной задачи – закрыть недостачу на Экссоне и выпутаться из долгов – но прокладывал дорогу в светлое будущее. Я получил доступ к первым лицам «Волгоградоблстройинвеста», узнал всю их кухню и получил твёрдую уверенность, что если федеральный и областной бюджеты выделят те деньги, что запланировано выделить под этот проект, то все они достанутся мне.