Глава 47,
О писательском даровании Ирины Кондуковой
В письмах Ирины, которые она писала Иосифу Григорьевичу и которые он передал мне, шла речь о работе Совинкома: как происходят сделки, работает бухгалтерия, откуда берутся и как расходуются наличные деньги.
Особое внимание было уделено «возвратам» заведующих отделениями кардиоцентра: как они приносят к нам в офис из отделений товар, полученный со склада кардиоцентра, как на него выписывается новая накладная, и товар снова поступает на склад кардиоцентра. В письмах было приведено приблизительное состояние взаиморасчетов с врачами кардиоцентра. Коснувшись личности главного врача кардиоцентра, Ирина дала разгромную характеристику хозяину Совинкома, то есть мне, выкачивающего из фирмы деньги на личные нужды, погрязшего в долгах, и подозреваемого в скрытом разврате и тайных пороках. Не оставив камня на камне от благопристойной репутации «генерального директора ООО Совинком г-на Разгон А.А.», Ирина старательно вывела образы руководителей среднего звена компании – людей способных, трудолюбивых, конечно, не без некоторых недостатков, брошенных на произвол судьбы хозяином-самодуром, расхлебывающие кашу, которую он заварил.
Наряду с этим, попадались и такие письма, в которых она расписывала меня как доверчивого честного парня, попавшегося в ловушки, расставленные нехорошими людьми. То есть у неё не было однозначного мнения, хороший я или плохой – так же как не было четкой позиции по отношению ко всем другим людям.
Вот текст последнего письма, которое было отдано святому Иосифу в запечатанном конверте и которое он даже не читал:
«Иосифу Григорьевичу!
До вчерашнего дня не верила ни одному плохому слову, которые мне о вас говорили. Я всегда говорила, что Вы очень хороший человек, ошиблась, но мне не обидно. Потому что уже давно привыкла к таким вещам. В бизнесе это абсолютно нормальное явление и вы правильно сделали, что меня подставили. Мне полезно.
Я уже полгода не общаюсь с Андреем на рабочие темы за исключением Казани, Ставрополя и ВОКЦ. У нас бывают конфликты, но они не касаются Совинкома. Если он меня о чем-то просит, то делаю. Я действительно собиралась уйти из фирмы, но сначала надо было закончить дела.
Были сделаны три тендера и скоро по ним пойдёт оплата. Меня интересовали исключительно свои клиенты и общее финансовое состояние фирмы, а не моё.
Всё было более менее нормально – зарплату все получали вовремя, но а проблемы с поставщиками существуют во всех медицинских фирмах, главное чтобы их не было с клиентами. Ни в какие дела я не лезла. Андрей просил помочь – делала. Схему оплат надо было просто отладить и Марина Маликова в этом очень помогала.
Был один случай.
Когда Марину поставили на должность руководителя отдела продаж вместо меня. Я на этот факт совершенно не обиделась. Просто Расторгуев немного грубо это сказал при всех людях и обиделась я на его грубость (понимаю что по-детски, но дурацкий у меня характер). У меня была возможность выбрать себе другую любую должность, но я промолчала.
И всё-таки я довела дела в банке (то, что от меня зависело) до конца несмотря ни на что, получив от Расторгуева очередную порцию грубости, и ушла спокойно в отпуск.
Марина прекрасный профессиональный работник, я против неё ничего не имею. Я не претендую на её клиентов, а она на моих, и конкуренции у нас нет никакой. У нас разные направления. Она очень сильная в продажах. Я действительно с ней не разговаривала, но я с ней и до этого не разговаривала. Тут был конфликт личного характера, но дело от этого никак страдать не должно, просто на это обратили внимание.
Затем я вышла из отпуска, так как надо было доделать Казань на большую сумму. До 11 вечера просидела за компьютером и оставила в нём все данные, утром меня за этот компьютер не пустили, а поезд в Казань с документами надо было отправить в этот день. Я спустилась к Расторгуеву и Паперно в бункер и просто сломалась перед ними (они были очень рады), написала заявление на уход, на котором Расторгуев расписался и дописал «С удовольствием!», потом позвонила Андрею (один единственный раз, сказав исключительно про компьютер) так как тендер был в интересах Совинкома, а не в моих личных, так как этого клиента я собиралась отдать Оксане перед уходом. И сказала, чтобы тендер Марина доделала (я ей всё расскажу), так как в офисе появляться больше не могу, потом через силу приехала и всё доделала. Я не пойму, как можно из-за личного отношения ко мне (Расторгуев) губить целую фирму. Начинать козни вместо того, чтобы объединить людей в трудной ситуации и настроить их на положительный результат. Ведь хороших проектов много, всё можно разрулить.
Говорить, что я выбивала с Андрея % за Казань своим заявлением на уход глупо, так как зарплату за последние два месяца я не получала, так как не было денег и не жаловалась и претензий не имела. Вчера я поняла, что дело в Волжском. Да я его начинала этот тендер, но когда мы его проиграли сказала, что здесь всё бесполезно и можно туда не лезть, дальше была не моя инициатива – и Паперно свидетель. И этот тендер меня никак не интересует, я про него забыла (так как есть другие проекты). Буду только рада если Вы его выиграете.
Какую кашу заварила – не пойму до сих пор.
Вывод только один: из-за денег люди готовы продать даже мать родную, не только подставлять друг друга. Это нормально, это закон жизни, я сдала позиции и меня сгноили. Я обязательно должна была через это пройти. Вы сделали проблему из ничего (на пустом месте) очень жаль, что я так поздно об этом узнала. Что либо сделать уже поздно, я поняла, а может так было задумано.
Но возможно Вы перестанете махать шашками в воздухе на пустом месте. Пусть я плохая, пусть все беды от меня, Андрей-то здесь при чём и 39 человек народу, которые сработались и являются сильной дружной командой.
Андрей всем вовремя платил зарплату (неплохую), давал деньги на все расходы, его-то Вы за что подставляете? Он очень добрый и хороший человек. Очень прошу сядьте с ним за стол переговоров и решите все моменты. Не надо Ваших зверских методов. Не нужен Совинком, хоть не душите его, там можно всё исправить. Меня уже давно не интересуют все эти грязные сплетни, дрязги, я от этого устала. У меня есть новое занятие, никаких больших денег мне не надо. Самое смешное, что некоторые люди совершенно не хотят работать. Они поливают друг друга грязью, сплетничают, плетут интриги и целый день ничего не делают – противно.
Я не имею в виду Вас (так сделала для себя вывод).
(Информация мною получена от человека не из нашей фирмы).
Ирина.
PS. Я всегда хотела вытащить фирму. Откуда исходит информация, что дело во мне, я так и не поняла».
Ну что можно сказать об Ирине на основании прочитанного? Психологический портрет вполне определенный – жертва! Она всеми силами пыталась выставить себя обиженной и ущемленной (отказалась от должностей, хотя могла выбрать любую, не получала зарплату, хотя выдавали всем, в том числе ей, и так далее), хотя сама кого хочешь обидит и ущемит, энергии в ней предостаточно. Меня насторожили фразы: «не надо Ваших зверских методов», «Но возможно Вы перестанете махать шашками в воздухе на пустом месте», «Вы сделали проблему из ничего (на пустом месте) очень жаль, что я так поздно об этом узнала. Что либо сделать уже поздно, я поняла, а может так было задумано». У неё, так же как у меня, у Марины и Рената, сложилось впечатление, что Расторгуев со товарищи – марионетки в руках старого седого полковника и действуют по его указке. И что за «зверские методы»? Может, я что-то упустил?! Я вспомнил, как Ирина требовала срочно помириться со старым седым полковником и выполнить все его условия, «иначе будет очень плохо», и сделал вывод, что в беседах с ней он грозился меня люто покарать в случае, если я не сделаю то, что он хочет. Но вышло таким образом, что он продолжает сохранять какой-то интерес ко мне, тогда как её полностью списал со счетов, ибо сдал её со всеми потрохами, и бывшая любовница ему настолько уже неинтересна, что он даже не стал читать её последние письма.
И самое главное, что меня волновало – то, куда, в чьи руки могли ещё попасть написанные Ириной письма. Последствия её писательских изысканий могут быть самыми непредсказуемыми.
Карибский кризис. Часть 1, глава 47
