Я хожу по траве,
Босы ноги мочу.
Я такой же, как все,
Я ебаться хочу…
Не ходи по траве,
Босых ног не мочи,
Ты такой же, как все,
Ты иди подрочи…
Журавли улетели. Песда.
Осень плюнула в нас листопадом.
Я пытался весь день разгадать,
Хули мне, ебанутому, надо
А не надо мне, блять, нихуя
Потому, что есть всё у больного
Впрочем, я может вовсе не я,
А сосед из семнадцатой, Вова
Он убил свою мать утюгом,
И за это на долгие годы
Для гражданских прослыл дураком,
Заключенным на лоне природы
Здесь в старинном больничном саду,
Среди яблонь раскидистых веток,
Он мечтает понюхать пизду
Опоённых весной малолеток
Растлевать их не раз, и не два —
Бесконечно любить и лелеять
Лишь зардеются щёчки едва —
Беззастенчиво девушку клеить!
Но есть маза, что он — это я,
Я — Владимир Рубенович Кожев,
Кто отца завалил из ружья
И сестре печень выклевал тоже
Я, которого прокляли все —
От ментов до глухих санитаров
По седой ковыляю росе,
По листве умирающе — старой
В небе пусто и холодно. День
Закатился за ветку и замер,
Лишь заката кровавого тень
Освещает зловеще наш замок
Для больных не секрет, что я грач
Мне пора по сезону на запад,
Только наш ебанутый главврач
Запретил это вписывать в рапорт.
