Глава LXXIX, – трудо-выебудни ковидария
Утром 31-го августа 2020г я поехал на почту, чтобы получить заказное письмо с пометкой «Судебное». Когда получал, позвонила моя старшая медсестра и сообщила, что в 10-30 надо быть у главврача. Выйдя на улицу, я вскрыл конверт, и ознакомился с содержимым. Это было уведомление о том, что судебное заседание по поводу расторжения брака состоится 21 сентября. Я позвонил юристу и сообщил ему о получении письма. Мы договорились, что он заберёт его у меня в течение дня.
После чего, я поехал в свой офис, выпил кофе, побил грушу в тренажёрном зале, потом пошёл в больницу.
Главврач собрал у себя в кабинете всех заведующих отделениями со старшими медсёстрами. Без лишних предисловий он отчитал за неподобающее отношение к VIP-пациентам. Это больные, поступившие по звонку важных шишек из областной администрации, комитета здравоохранения, и так далее, от которых много чего зависит. Лечащие врачи недостаточно уделяли им внимания, не информировали о результатах анализов и исследований, и они обо всём этом жаловались тем, по чьим звонкам к нам были госпитализированы. Соответственно, главврачу приходилось оправдываться.
Он не называл фамилии проштрафившихся лечащих врачей, а надо было бы.
По поводу нашей работы в сентябре он сообщил следующее. В начале августа комитет здравоохранения издал приказ под названием «О плановой санобработке больницы №1», согласно которому мы должны были «приостановить приём пациентов 24 августа, к 28 августа выписать всех пациентов, с 28 по 31 августа продезинфицировать здание, а с 1-го сентября начать работу в обычном режиме». Однако, действия руководства комитета здравоохранения шли вразрез с этим приказом. С нас не только не требовали прекращать приём больных, но спрашивали, можем ли мы развернуть дополнительные койки. А на днях так вообще главврачу задали вопрос, почему он прекратил приём коронавирусных больных по «скорой помощи». Он даже дар речи потерял и не смог ответить, что, по идее, должен освободить больницу, провести санобработку, чтобы к 1 сентября начать приём наших обычных больных.
В итоге, остаётся неясным, что нас ждёт в сентябре-октябре. Прошла информация, что в комитете рождается новый приказ, но это неточно… а тем более неизвестно, как он будет исполняться…
Далее, главврач спросил начмеда, есть ли у неё, что сказать. Она ответила: «Многое чего»… и, выждав, пока он кивнёт, мол, говорите, начала…
Давно я не видел её в таком взволнованном состоянии и не слышал столько замечаний в адрес практически всех сотрудников. Лечащие врачи небрежно заполняют листы назначений (это по форме заполнения – нечитаемый почерк, много исправлений), по содержанию – несоответствие официальным рекомендациям по лечению коронавирусной инфекции. В листах могут присутствовать несколько аналогичных противовирусных препаратов, что абсолютно бессмысленно. Могут присутствовать препараты, которых нет в больнице, у любого проверяющего могут возникнуть вопросы, чем же всё-таки лечили пациента. Медсёстры при этом ставят плюсы и расписываются в том, что выполнили назначение, хотя ничего пациентам не давали.
В обычной жизни бывает, что пациенту дают приобретенный им препарат (если этого препарата нет в больнице, а он необходим), в таком случае в листе назначений пишется карандашом «Свой» или название препарата пишется карандашом, чтобы потом при сдаче истории болезни в архив это назначение стереть. Но сейчас в новых условиях работы эта практика прекращена, больные получают только то, что есть в больничной аптеке.
Много замечаний было по оформлению осмотров, дневников, выписок. Лечащие врачи не знают, какая сопутствующая патология у больных, а это очень важно, потому что от этого зависит исход заболевания. Отсутствует контакт лечащих врачей с пациентами, из-за чего те находятся в неведении относительно прогнозов заболевания, не знают результаты анализов и исследований, не знают, сколько им тут лежать и когда их выпишут. Что стало причиной написания коллективной жалобы – 40 больных подписали бумагу, в которой написано, что они длительное время ждут результатов анализов из лаборатории, находящейся в 300 метрах от больницы. И отправили бумагу в несколько инстанций, а также в СМИ (информация появилась на популярном сайте городских новостей).
В адрес среднего и младшего медперсонала также масса замечаний. Например, небрежно ведутся, или не ведутся совсем, некоторые журналы, в частности, журнал учёта средств индивидуальной защиты и выхода сотрудников в грязную зону. Из-за этого могут быть проблемы при проверке.
Бомбили в целом по всем сразу и ни по кому конкретно, но в итоге, всё-таки прозвучало несколько фамилий сотрудников, и было сказано, какое их ждёт наказание – замечания и выговоры. Меня среди них не было.
Начмед озвучила нарушения, которые могли быть у меня: недочёты по сбору анамнеза и наличию сопутствующей патологии, отсутствие в первичном осмотре обоснования диагноза и обоснование назначенного лечения, недочёты по листам назначений… однако, сказав об этом, она оговорилась, что у неё язык не поворачивается критиковать работу приёмного отделения, ибо, когда принимаешь за ночь по 30-40 человек, физически нет возможности качественно оформить все первичные осмотры. Если за сутки поступают двое-трое, тогда можно строго спросить и придраться к оформлению медицинской документации.
По ходу разбора полётов у главврача периодически звонил телефон, он отвечал на звонки, и, после очередного телефонного разговора, он прервал начмеда и сообщил, что в комитете, наконец, определились, как нам работать в сентябре. Соответствующий приказ в работе.
Итак, мы принимаем больных по 21 сентября. С 21-го по 27-е – всех выписываем. С 28-го по 30-е проводим санобработку. А с 1-го октября возобновляем работу в обычном режиме, как в доковидную эпоху. За месяц мы должны выполнить годовой план по эндопротезированию (плановые операции по замене тазобедренных и коленных суставов… потом, в случае необходимости, снова перепрофилируемся в коронавирусный госпиталь)…
План абсурдный и нежизнеспособный, но у тех, кто управляет системой здравоохранения, своя логика. Они действуют в своих интересах, чтобы выгадать максимум для себя, и по максимуму застраховаться. Если, вдруг, в конце года кто-то из министерства здравоохранения потребует отчёт о травматолого-ортопедической помощи населению, терапевтической помощи, урологической, хирургической, то руководитель областного комитета здравоохранения вызовет главврача и невозмутимо спросит: «А почему вы не выполнили годовой план по законченным случаям по травматологии, терапии, урологии и хирургии?» И бесполезно будет напоминать, что по приказу того же комитета больница полгода работала как инфекционный госпиталь, поэтому не оказывала помощь по травматологии, терапии, урологии и хирургии.
Вот в таких неопределённых условиях приходиться работать.
Закончив обсуждение этого вопроса, главврач прокомментировал сказанное начмедом примерно в таких выражениях:
— …сколько нужно ума, чтобы расписаться в журнале выдачи СИЗов?! Вы чо, блядь, совсем охуели!? За те деньги, что вы сейчас получаете, вы должны работать по высшему разряду! Бухгалтерия и отдел экономики заполняют миллионы документов, чтобы вы получили ваши ковидные доплаты… а вы палец о палец не ударили, чтобы эти деньги отработать!
И тогдалие…
Замечание резонное, странно, что прозвучало впервые.
Также, он предъявил собравшимся, что:
— на административный телефон невозможно дозвониться, никто не берёт трубку;
— путаница в учёте лекарств и учёте количества пациентов;
— выписанные больные висят в программе «Инфоклиника» как находящиеся на стационарном лечении. Умершие числятся как живые;
— в историях болезни не хватает дневников. Те осмотры, дневники и выписки, что написаны, никуда не годятся.
Отчитав всех, заявив, обвинив в несознательности, главврач закончил совещание словами:
— Ладно, вам хоть ссы в глаза, всё божья роса. Пошли работать!
