Глава LVI, повествующая о дежурстве 25-26 июля 2020г в больнице №3
С самого начала день не задался. В начале десятого позвонили с приёмного отделения: по «скорой» два пациента! 87-летняя бабка с левым диагнозом «Состояние после синкопе», и 73-летний мужик с таким же левым диагнозом «Последствия ОНМК» на каталке в полубессознательном состоянии с низкой сатурацией.
С бабкой я решил вопрос за две секунды: «Так, давай на выход! Вон туда, прямо, дверь на улицу! Бегом, твою мать!!!»
С мужиком всё оказалось гораздо сложнее. Его доставили двое абсолютно безмозглых фельдшеров. Я спросил: «Откуда такой диагноз – последствия ОНМК?!»
Переговоры вёл тот, что чуть умнее: «Ну… больной же перенёс инсульт»
(впоследствии выяснилось, что не было никакого инсульта, это фельдшер на ходу сочинил)
Я: Ну и что? Может, он ещё аппендицит перенёс.
Он: Не, после инсульта положено лежать в неврологии.
Я: Но тяжесть состояния чем обусловлена?
Он: Последствиями инсульта!
Я: У него низкая сатурация, он на кислороде. Это последствия инсульта?
Он: Да! После инсульта бывает такое, низкая сатурация, все дела…
Неожиданно, меня всё это начало даже веселить: «Да ты что?! А причина вызова «скорой помощи»? Что родственники сказали, когда позвонили 03?!»
Он: Причина вызова – низкая сатурация!
Я расхохотался: ОК… допустим, больной живёт с пульсоксиметром на пальце, и родственники ежеминутно подходят и проверяют сатурацию… а не кажется ли тебе, что при словах «низкая сатурация» врач в первую очередь должен подумать о пневмонии – учитывая нынешнюю эпидемиологическую обстановку?! А может, у него коронавирусная инфекция?! А может, это дыхательная и\или сердечная недостаточность, учитывая анамнез, ты же видишь по выпискам, пациент недавно выписан из кардиоцентра, у него куча серьёзных диагнозов!!! Его надо везти туда же в кардиоцентр, исключать сердечные дела, и\или делать томограмму лёгких, чтобы исключить вирусную пневмонию!!!
Он, беспомощно моргая, промямлил: Ну… направьте нас куда считаете нужным…
Я счёл нужным послать его на хер… однако, учитывая тяжесть состояния больного, взял его выписки и стал их изучать. Однозначно, надо было звать кардиолога, чтобы определиться с диагнозом.
Родственница пациента стала куда-то звонить по мобильному.
«Сейчас пойдут звонки в инстанции», – подумал я и направился в смотровой кабинет.
Не успел я как следует изучить все выписки, в кабинет зашёл один из докторов. Мы поздоровались за руку, и он объяснил, что поступивший больной – родственник его друга, что несколько дней назад они договаривались с начмедом по поводу госпитализации, но почему-то сразу не приехали.
— Что, по неврологии у больного нет показаний для госпитализации? – уточнил он.
Я ответил, что у людей, которые от начмеда, всегда есть показания к госпитализации.
— Давай я позвоню начмеду! – он вытащил трубку и стал набирать номер.
Я его остановил: «Не надо беспокоить начмеда в субботу утром! Твоих слов мне достаточно, мы же не первый год друг друга знаем!»
Мы договорились, что он организует КТ головного мозга и КТ ОГК, а я пойду организую место в реанимации. Он сказал, что родственники обязательно отблагодарят, в ответ я лишь отмахнулся, мол, ничего не нужно. Договорившись с реаниматологом, я вернулся в приёмное отделение, опросил жену пациента, и решил организационные вопросы, касающиеся госпитализации. Принял от родственника пациента благодарность, сопротивлялся, как мог… говорил, что обязан был госпитализировать и так, учитывая тяжесть состояния, тем более, от начмеда… но родственник сунул деньги в карман моего халата с таким выражением лица, которое означало, что сопротивление бесполезно.
Едва я успел решить этот вопрос, навалилась куча других: позвонили из отделения – там всем вдруг стало плохо, у одного поднялось давление, у другого заболела голова, у третьего задница, и так далее; обычно с такими проблемами легко справляются медсёстры, колят всем физ-раствор, но тут всех больных шиза накрыла, доктора им подавай… не успел я разрулить все вопросы с придурками из отделения, позвонили из реанимации – срочно нужен осмотр невролога… только я нарисовал требуемый осмотр, позвонили из приёмного отделения – по «скорой помощи» очередного клиента доставили…
В смотровом кабинете приёмки моим глазам предстала картинно разложившаяся на кушетке мадама лет 60-ти. «Здравствуйте! Что вас беспокоит?» – спросил я, и стал наблюдать, как она медленно, с видимым усилием, пытается сесть. Мне стало ясно, что зря я торопился, она бы тут могла лежать и до вечера, никого не беспокоя.
— Слабость. Головокружение. Тошнота… – наконец-то усевшись, она стала с чувством, толком, расстановкой, перечислять все свои ощущения.
Выяснилось, что, утром, на кухне, во время приготовления завтрака, ей стало дурно, она потеряла сознание, и пролежала на полу часа два. Потом очнулась, доползла до кровати, и вызвала «скорую помощь». Была доставлена в больницу №2 с левым диагнозом «Эпилепсия», там ей сделали томограмму головного мозга (без патологии), и, за отсутствием показаний к экстренной госпитализации, зачем-то переправили сюда, в больницу №3, с левым диагнозом «Состояние после эпи-приступа», хотя могли бы просто отпустить домой. Когда я дежурил в больнице №2, через меня прошли тысячи таких симулянток. И я всегда отправлял их домой, никогда не пересылал в другие больницы. Там такие же люди работают, зачем подставлять коллег?!
Выяснилась и причина её «недомогания»:
— …на мне ещё мать 86-летняя, за ней ухаживать надо, а я не могу, у меня сил нет… вы меня подлечите, на ноги поставьте, и я тогда с новыми силами…
Да уж… оставался открытым вопрос, а кто будет ухаживать за 86-летней матерью, пока её дочка тут будет «набираться сил»…
Я спросил, с какого она района. Она назвала. Это был не тот район, который обслуживает больница №3. Я назвал ей номера больниц, которые обслуживают район её проживания. Она возразила, мол, те больницы перепрофилированы под коронавирус.
— А вы прям хотите лежать в больнице? – спросил я с напором. – Вам прям НАДО лежать?
— А вы что, сами не видите? – вскричала она. – Что мне плохо?! Что я ходить не могу?!!
Я скороговоркой проговорил стандартный ответ: «Показаний к экстренной госпитализации у вас нет, неотложное состояние вам исключили, томограмма у вас нормальная, если вам прям так НАДО лежать, приходите сюда в будний день, решайте вопрос с заведующей отделением, в плановом порядке, при наличии женских мест, вас госпитализируют».
Она ошалело на меня уставилась:
— А как же… меня же сюда привезли… домой? Я не доеду… а как же?
Всё, лимит времени на неё был исчерпан, я помахал ей ручкой.
Вернувшись в отделение, я стал оформлять в инфоклинику пациента, госпитализированного в реанимацию.
В течение примерно двух часов мне выносили мозги всякие придурки и придурессы – голова болит, спина болит, живот болит, и так далее, всё одно и то же. У меня самого разболелась голова от них. Обычно это отделение летом пустует. Это чисто санаторий, плановое отделение, куда капризные мнительные граждане ложатся «понаблюдаться-прокапаться». Летом они отдыхают на курортах, на дачах и так далее. Кому охота валяться в душных палатах без кондиционера?! По прошлым дежурствам я помнил, что в отделении на 50 коек лежало 18-20 человек – всего. Сейчас 49! Одно свободное женское место, и всё! Полнолуние, не иначе. Обычно в полнолуние народ начинает сходить с ума и атаковать больницы.
В два часа дня позвонили с приёмного отделения – «скорая помощь» доставила женщину с БАС (Боковой амиотрофический склероз).
Я спустился в приёмку – и правда БАС. Женщина на сидячей каталке, стонет, муж вытирает с неё слюну, которую она не может проглотить. Судя по предъявленной выписке, она лежала в нашей больнице с 27 апреля по 1 мая, ей было назначено лечение, и, в конце выписки указано: «В случае невозможности глотания установка назогастрального зонда и питание через зонд». В отделении, в котором здоровые, но капризные и мнительные люди неделями обретаются с левыми диагнозами «Остеохондроз» и «ВСД», пациентку со смертельным заболеванием продержали всего три дня, и в выписке расписали максимально всё, чтобы она больше сюда не возвращалась. Оно понятно, её состояние – бесперспективняк, кому охота писать посмертные эпикризы?!
И вот, два дня назад пациентка перестала глотать совсем, у неё там паралич гортани, стеноз пищевода, всё плохо, поэтому муж вызвал «скорую помощь».
Деваться некуда, пришлось её госпитализировать. Пока я находился в приёмке, ко мне подошла медсестра и спросила, что делать с той лежащей на кушетке истеричкой, доставленной из больницы №2.
— Она ещё здесь? – удивился я. – Что делать? Понять и простить. Пускай валяется, как надоест, уйдёт.
К пациентке с БАС я вызвал реаниматолога. Он установил назогастральный зонд, не без труда, правда, пациентка постоянно пыталась его выдернуть. Осталось дело за малым – следить за ней, кормить, ухаживать. Но, её муж не за тем вызывал «скорую помощь», чтобы ухаживать за ней ещё и тут, в больнице. Этим он мог заниматься и дома.
И он стал атаковать меня и медсестёр: жена не может сидеть, не может лежать, не может держать голову, не может то, не может сё… и технично подвёл вопрос к необходимости нахождения её в реанимации. Куда нет допуска родственникам и весь уход осуществляет персонал реанимации – бесплатно. Голубая мечта всех родственников тяжелобольных пациентов, лишь бы самим не ухаживать и не нанимать сиделок.
Я вызвал реаниматолога. Тот пришёл в палату, повторно осмотрел больную и повторил уже сказанное: показаний для реанимации нет, больная самостоятельно дышит, давление поддерживает, нужен просто уход. Её муж поднял вой:
— Да как нет показаний?! Она еле дышит, она умирает!!!
Вот так, мнение специалистов ничего не значит, родственники пациента решают вопрос о госпитализации, о направлении в реанимацию. Может, нам пора уволиться, и пускай больные вместе со своими родственниками сами тут управляются!?
Пришлось переводить больную в реанимацию, – просто, чтоб её муж, которому она надоела, заткнулся и ушёл домой, и перестал выносить нам мозг.
К вечеру всё успокоилось. В 22-00 я поужинал и отошёл ко сну.
