Глава IV, – история болезни
…Однако, ощущение наутро 23 сентября было таково, будто я хлебнул лишнего. Преодолевая слабость, я с трудом съел бутерброд и отправился на работу.
В 10 утра по чистой зоне прошла медсестра и измерила всем температуру бесконтактным термометром (это надо делать каждый день в 8 утра, но в реальности делалось один-два раза в неделю… да и что толку, эта игрушка никогда не показывает правильно, более, чем у половины показывает температуру менее 35 градусов). Мои показания были выше обычного: 37,2. Никак не отреагировав, медсестра прошла дальше.
В одиннадцать я зашёл в кабинет для работы с документами, в котором хранились нужные мне журналы учёта анализов на коронавирус, гепатит и ВИЧ. Увидев меня, находившаяся там старшая медсестра лаборатории оживилась:
— Ой! Андрей Александрович! Вы единственный, кто не сдал у меня мазок!
То была еженедельная рутинная процедура. Как это всё происходило с мая по сей день – либо моя старшая медсестра хлопотала, чтобы меня лишний раз не дёргать, либо, если брала мазки обычная медсестра лаборатории, она давала мне палочку, и я сам у себя ковырялся во рту, проводил по языку или губам. В любом случае, я перед мазком тщательно полоскал рот и горло раствором зубной пасты. Но в этот раз я был застигнут врасплох, не подготовил ротовую полость для правильного взятия мазка. А старшая медсестра лаборатории взяла мазок так, как положено.
В течение десяти минут после того, как она меня отпустила, я позанимался с журналами и пошёл в свою рабочую зону.
Примерно до часу дня я провёл за компьютером, изучая истории пациентов. Я выписал результаты анализов и исследований (всё невозможно выписать, только отклонения от нормы), а для некоторых, самых въедливых, специально распечатал анализы и данные обследований. Моя заведующая отделением, у которой я был временно в подчинении в связи с расформированием структуры врачей приёмного отделения, обнаружила среди моих пациентов одного, которого можно было выписать, и попросила во время обхода его обрадовать и объявить, чтоб двигался с вещами на выход.
Подготовившись по полной программе, я переоделся в СИЗ и пошёл в отделение. Обход прошёл чётко, мне самому понравилось. Я всем всё подробно доложил, требовательным въедливым отдал подготовленные распечатки исследований, ответил на все вопросы. Единственная проблема оставалась с тем урологическим пациентом, с эпицистостомой. Но не по моей вине. Урологи не выходили в день и не дежурили сутки. Один заболел коронавирусной пневмонией и госпитализировался в другую больницу, где у него работали родственники. Видимо, доверял им больше, чем нам. Второй с июля месяца валял дурака, не вылезал с больничных, при этом все тесты у него были отрицательные, на томограммах всё в норме… но он постоянно на что-то жаловался и брал больничные один за другим.
Третий страдал избыточным весом, на него не было подходящего защитного костюма, и изначально он работал только в чистой зоне… но с июня куда-то пропал, и никто не знал, что с ним. Был бы он на месте, то, хотя бы мог заочно проконсультировать урологического больного, подсказать.
Статус четвёртого уролога был так же неясен. Он не появлялся на работе минимум месяц, и никто не знал, когда он будет.
В итоге, извиняться перед урологическим пациентом пришлось мне. Я пообещал ему, что, как только увижу живого уролога, сразу же пинками пригоню сюда в палату.
До четырёх часов я работал в инфоклинике, в четыре с трудом осилил примерно половину своего обеда и пошёл в офис.
К пяти ко мне подошёл первый мой пациент, без пятнадцати шесть – второй. У меня стоят перегородки, я могу принимать троих одновременно, плюс ещё минимум одного в спортзале, там тоже есть кушетка и какой-нибудь аппарат можно туда снести. Но сейчас, когда мало клиентов, я предпочитаю принимать по одному и не устраивать суету.
Без двадцати семь, когда процедура у второго пациента уже заканчивалась, зазвонил мой мобильный телефон. Звонила начмед.
— Андрей Александрович! – раздался её звонкий голос в трубке. – Тест пришёл положительный, только что из лаборатории прислали.
— О как! А на кого? – я удивился, надо же, лично сообщает о результатах анализов пациентов, хотя могла бы, как всегда, просто сбросить кучу сканов анализов в группу WhattsApp.
— На вас! — объявила она.
— На… меня?! – опешил я. – Может, это ошибка?!
— Вы на работе?
— Нет…но собираюсь пойти кое-что доделать…
— А где вы?
— Недалеко, десять минут пешком до больницы.
— Подходите к администрации. Мы сейчас тоже подъедем. Будем делать КТ и сдавать кровь. Вы к какой поликлинике прикреплены?
Я назвал номер поликлиники по адресу прописки, в которой была моя карточка.
В момент разговора я находился в пяти метрах от пациента, на другом конце помещения. Шумел аппарат прессотерапии, так что пациент не мог слышать, что говорилось в трубку. Но мои слова «На… меня?! Может, это ошибка?!» он мог слышать.
Процедура подошла к концу, из динамика прибора раздался женский голос: «Массаж закончен!» Я подошёл к пациенту, чтобы снять с него манжету, и сказал, просто чтобы что-то сказать:
— В больницу дёрнули… что-то…
Он предложил подвезти, я, понятно дело, отказался. Он уже сильно рисковал, мы оба были без масок. Он был настойчив, а я с не меньшей настойчивостью сопротивлялся, мол, мне необходимо тут прибраться, кое-что поделать, до больницы пять минут пешком, и так далее.
Наконец, он ушёл.
Я переодевался в каком-то полусне. Позвонил заведующий хирургией и стал меня шутливо отчитывать:
— Ну как же так, ну ты чего? Совсем бдительность потерял?
Мы перекинулись парой слов, на прощание он пожелал скорейшего выздоровления.
Дойдя до больницы, я встал возле двери в административное крыло. Машин не было. Я заглянул в нашу группу WhattsApp. Более 20-ти непрочитанных сообщений! В каком таком бреду я находился, что пропустил столько сообщений, начиная с половины шестого вечера?!
Одним из них, полученное от начмеда без двадцати пяти семь, было следующее: «У всех сотрудников отрицательные тесты, кроме»… Далее шли три фамилии: моя, главврача и его секретарши.
У меня отвисла челюсть. Вот это номер!!!
Челюсть пришлось прикрыть, ибо из-за угла вывернула машина, и я оказался в свете фар.
Главный с начмедом выбрались из салона, поздоровались со мной.
— Вы ещё не там? – спросила она.
— Аааа… что, можно идти? Просто вы сказали…
— Да, томограмма и кровь!
Я пошёл в приёмное отделение. Возле входа стояла «скорая помощь», дверь была открыта, в предбаннике сидели пациенты. В жизни не мог подумать, что когда-нибудь зайду сюда в качестве одного из них.
Дежурная медсестра была в курсе насчёт меня, она сказала:
— Идите на КТ, там сейчас никого!
Я подошёл к лифту. Дверь открылась, и я увидел секретаршу. Она молча кивнула мне и проскользнула мимо. Я вошёл в лифт, нажал кнопку второго этажа.
Во время процедуры я думал только об одном: «Только бы не было пневмонии! Мазок можно переделать, он будет отрицательный, меня допустят до работы, много денег я не потеряю!»
После томограммы я спустился в приёмное отделение, и медсестра взяла у меня кровь из вены. Я вышел на улицу и медленно поплёлся к воротам…
Мимо прошёл главврач в одноразовом защитном костюме.
— Сделал КТ? Что, не больно? А то ж я волнуюсь, первый раз)))
Я вымученно улыбнулся: «Нет, не больно».
По дороге в офис я позвонил родителям и рассказал о случившемся. Посыпались вопросы, как самочувствие, что как, чем лечить?
Через двадцать минут, когда я уже был в офисе, позвонила начмед и сообщила, что на КТ у меня «минимальные изменения в правом лёгком». Следом она прислала СМС с описанием томограммы и рекомендациями по лечению: «Арбидол 200 мг 4 раза в день 7-10 дней, Верошпирон 50 мг 1 раз в день утром 10 дней, Амоксиклав 500 мг 3 раза в день 5-7 дней, Бромгексин 8 мг 4 раза в день 7-10 дней, Апиксабан 2,5 мг 2 раза в день».
Через пару минут описание КТ прислала ещё и заведующая диагностическим отделением. Вот что в нём было: «Выявленные изменения в субплевральных отделах S5 и S8 правого лёгкого могут быть обусловлены воспалительным процессом в паренхиме. Рекомендуется КТ-контроль при развитии клинических проявлений».
В аптеку в тот вечер я уже не пошёл, и самый раз было как следует вмазать, напоследок, что называется, потому как с завтрашнего дня предстояло лечение антибиотиками.
Но я не смог. С трудом влил в себя грамм сто водки, всё, больше не лезло. Поесть я тоже толком не смог. Закинулся парой ложек из обеденной порции, вот и весь ужин.
И что-то странное с терморегуляцией стало происходить. Меня знобило. Я надел два свитера, тёплое зимнее трико, носки, укрылся пледом и одеялом, но мне всё равно было холодно. Температуру померить было нечем, градусников у меня никогда не было.
Утром 24-го сентября позвонила начмед, сообщила, что подала мои сведения в поликлинику, номер которой я вчера ей назвал. Теперь надо ждать звонок оттуда насчёт больничного.
Больничный!!! Это была катастрофа. Я стал подсчитывать предстоящие убытки. Во-первых, я терял на местных выплатах. Федеральные не зависели от отработанных часов, достаточно было хотя бы раз в месяц появиться в грязной зоне, и всё, деньги в кармане. А местные зависели. А если я не вернусь к работе в октябре, то не получу и федеральные выплаты, останется голый оклад.
Во-вторых, я терял доход в больнице №3, он на 100% зависел от отработанных часов. Нет дежурств – нет денег.
В-третьих, частные клиенты. Я же не полный придурок принимать их, будучи не просто ковид-положительным, а ещё и тяжело заболевающим.
Я позвонил заведующей неврологическим отделением больницы №3, сказал, что у меня положительный тест на коронавирус, но «я хорошо себя чувствую, наверное, какая-то ошибка, но на больничный меня отправили». Очередное моё дежурство по графику было послезавтра, в субботу. Она сказала, что заменить меня пока есть кем, за это можно не волноваться, и пожелала поскорее возвращаться в строй.
«Да как же мне не волноваться, если я теряю ДЕНЬГИ!!!» – застонал я мысленно.
После неё я отзвонился клиентам и отменил процедуры. Сказал правду: заболел и ушёл на больничный.
Я находился в каком-то отупении. В аптеку не пошёл, решил лечиться другим способом. Но, вот беда, это другое лекарство в меня не лезло. Равно как и еда. За весь день я смог съесть один йогурт и четыре нектарина. Нормальная еда не пошла.
Всё, что было сделано полезного за тот день, это перегнать полученный несколько дней назад и очищенный кокосовым углем сырец. После второй перегонки получился готовый продукт, градусов 60 (газовой плиты в офисе не было, я пользовался электроплиткой). Можно было разбавлять и пить. Или сразу пить.
В течение дня мне звонили коллеги, родители, брат. Позвонила бывшая жена из Петербурга и сын из Москвы.
Ещё я принял звонок от заведующей терапевтическим отделением поликлиники и отправил ей сканы паспорта, полиса и СНИЛС.
Днём я чувствовал себя более менее нормально, хоть слабость и ощущалась. Я не смог позаниматься на тренажёрах, постоянно прикладывался на диван. А вечером меня снова стало знобить. Спал я, опять же, в двух свитерах, под одеялом и пледом, но мне всё равно было холодно.
Спал я плохо, под утро удалось почти нормально заснуть, когда очнулся, было десять. На календаре 25.09.20. Ещё минут тридцать я валялся, потом с трудом встал, позавтракал, – если недоеденный бутерброд можно назвать завтраком.
Потом я оделся, вышел на улицу, сходил в аптеку, купил все лекарства по списку, в супермаркете купил нектарины и кефир… и, опять же, я стал гнать самогон – ну а что мне оставалось ещё делать!? Прогнал 20 литров бражки и был таков. Вторую перегонку не стал делать, хоть и было время, но силы были на пределе. Весь день я преимущественно находился в раскладном походном кресле напротив самогонного аппарата или на диване. Двигаться я вообще не мог. И опять же, мой суточный рацион состоял из четырёх нектарин и бутылки кефира. На спиртное вообще не мог смотреть.
В семь вечера я вышел из офиса, зашёл в ближайшую аптеку, спросил термометр – термометров в продаже не было. Я вызвал такси и поехал к родителям. Их дома не было, они уехали на два дня на дачу. Я быстро взял термометр, вышел в подъезд, засунул под мышку, спустился до первого этажа, вышел на улицу, постоял пару минут в палисаднике. Вынул термометр, навёл резкость на цифры… 39,5!!!
Пришлось срочно идти в аптеку за Парацетамолом и Диклофенаком. Не откладывая в долгий ящик, я закинулся таблеткой Парацетамола тут же на улице, и запил минералкой. Диклофенаком заполировал уже дома, то есть, в офисе. Также выпил купленные утром таблетки. Лечение началось. Силы покинули меня, их едва хватило, чтобы дойти до дивана.
Часов в десять вечера я очнулся, весь мокрый от пота. Разделся, стал менять постельное бельё. Форточка была открыта, но мне не было холодно! Измерил температуру – 36,7. Отлично!
Я надел сухое бельё, лёг спать, но часа через два снова проснулся весь мокрый.
«Мне так белья до утра не хватит», – подумал я, и поменяв наволочку, обернул её полотенцем. Вместо майки я напялил на себя обнаруженный в шкафу махровый халат. Один чёрт через пару часов всё это снова промокло, тогда я просто переодел халат наизнанку, и так проспал до утра.
