Карибский кризис. Часть 3, глава 78

Глава 78,
В которой описывается моя встреча с Владиславом Коршуновым
В начале февраля произошло то, ради чего я замутил этот грёбаный Северный Альянс: меня представили самому Хозяину – Владиславу Коршунову.

Строго говоря, меня не интересовало это знакомство как таковое. Мне нужно было продвигать мой бизнес в Петербурге, в котором без знакомств не обойтись. Изначально я понятия не имел, кто такой Коршунов и через волгоградских знакомых вышел на Винцаса Блайваса. Который пообещал мне горы золотые, потому как он «в этом городе все вопросы решает». Оказалось, что в этой же структуре работает и мой двоюродный брат Ренат Акчурин. Они-то мне и растолковали, что почём и что из себя представляет Хозяин.
Я обращался к Блайвасу с просьбой вывести меня на руководителей здравоохранения в Петербурге (высокопоставленные чиновники департамента здравоохранения, главврачи больниц и другие лица, ответственные за закупки товаров медицинского назначения). Он организовывал кое-какие встречи (от которых было ноль результатов), но в основном пытался втянуть во всякие блудняки, чтобы развести меня на деньги. Все эти разводы мне давно известны, я сам одно время промышлял подобным образом. То, что я не повёлся, прибавило мне весу, Блайвас меня зауважал и предложил по дешевке офис в принадлежащем Коршунову здании, за которым присматривал.
Впрочем, не все предложения Блайваса были порожняковыми, но в целом, содержание Северного Альянса, этой левой убыточной конторы, было необходимо мне для создания видимости какой-то деятельности, чтобы оставаться в этом здании, принадлежащем Коршунову, в надежде, что когда-нибудь удастся выйти на него и начать, наконец, заниматься серьёзными делами.
Мне стало понятно, что от Блайваса проку мало, и я принялся плотно окучивать Рената на предмет обращения непосредственно к самому Коршунову. Но мой брат не нуждался в понуканиях, а сам по мере возможностей давил на Хозяина, на которого имел прямой выход. Тот в итоге действительно стал решать некоторые наши вопросы, самым серьёзным из которых стало знакомство с руководителем службы снабжения петербургского метрополитена – мы стали туда поставлять аккумуляторы и другую электротехническую продукцию.
Ренат был, разумеется, осведомлен, что мы завязаны с Сименсом, что весной в Волгограде состоится тендер на $5 миллионов, на который мы выходим с оборудованием этой немецкой компании. И он по своей инициативе нашёл людей, которые имеют влияние на руководство московского представительства Сименс. Главным действующим лицом, который мог решать вопросы, был некий Александр Маланюк, директор охранного агентства, которое работало с целым рядом немецких компаний (взыскание долгов, безопасность, и так далее). Но чтобы он стал с нами сотрудничать, он должен был получить одобрение Коршунова.
Ренат предложил мне поработать с Маланюком, но для меня это означало удорожание проекта. Зачем, рассуждал я, привлекать дополнительных участников, если у нас и так всё схвачено. Но обстоятельства сложились таким образом, что поддержка таких людей, как Маланюк, стала очень и очень нужна. Бунтовщики из Югмедсервиса (ЮМС) стали активно прозванивать моих стратегических поставщиков, которым рассказывали о том, будто дни Совинкома сочтены, теперь в Волгограде работает другая фирма, ЮМС, которой надо отдать полномочия Совинкома (то есть предоставить скидки, условия отсрочки платежа, включить в список официальных дилеров и так далее). А с Совинкомом работу прекратить.
Как правило, во всех компаниях-производителях (таких как Джонсон и Джонсон, Б.Браун) им отвечали, что сперва надо показать свою платежеспособность, поработать год-два, наработать историю продаж, а потом уже вести речь о скидках и льготных условиях – собственно, таким образом было когда-то и со мной, и с сотнями других компаний-дилеров. Как можно всерьёз обсуждать особые льготные условия со сбродом, незаконно собравшимся в помещении, на которое не имеет никаких прав, и у этого сброда нет ни лицензии, ни клиентской базы, ни истории продаж, ничего! кроме только что выданного свидетельства о регистрации ООО «Югмедсервис» и крыши в лице Иосифа Григорьевича Давиденко. Который сам по себе ничего не решает, он должен иметь какие-то исходные данные, чтобы запустить свой механизм воздействия на тех или иных чиновников.
На инофирмах этих придурков из ЮМС никто не воспринимал всерьёз… кроме Алексея Вебера, регионального представителя Сименса. Марина докладывала, что доброжелательно настроенный к нам Вебер встречается с бунтовщиками и представителями фирмы Юнитекс – той самой, которой Расторгуев ссудил 250,000 рублей в ноябре прошлого года, за что был уволен. Действия Вебера были совершенно непредсказуемы, Марина опасалась, что он может отрицательно повлиять на заказчиков, для которых закупается оборудование – главврачей Михайловской ЦРБ, Областной клинической больницы (ОКБ) и Областного онкодиспансера. Они имеют решающее слово на тендере, результат в значительной степени зависит от них. В техзадании прописаны условия, под которые подходит оборудование других производителей, но это для отвода глаз, чтобы соблюсти правила, на самом деле изначально принято решение в пользу Сименса, поэтому не имеет смысла выходить на тендер с другим оборудованием, надо давить на Сименс, чтобы он дал Совинкому условия лучше, чем другим дилерам. И я дал Ренату отмашку – договаривайся с Коршуновым. (если бы я заранее, летом 2003 года, знал, сколько времени и денег ухлопаю на Северный Альянс, прежде чем пойдут серьезные дела, то никогда бы не ввязался в эту авантюру с созданием петербургского бизнеса за пределами Балт-Электро, и черт с ним, с этим Сименсом, возможно, это будет мой последний тендер… если еще я до него доживу).
Я не ожидал, что лично встречусь с Коршуновым. Оказалось, это произойдёт на дне рождения Рената, у него дома. Да, Ренат удостаивался этой чести – его приезжал поздравить магнат, миллиардер, входящий в двадцатку самых влиятельных предпринимателей страны.
Я приехал к Ренату с женой и сыном. Гостей было немного, не больше 15 человек – близкие друзья Рената и родственники. Все вели себя довольно скованно, застольный разговор шёл почти что принужденный, поздравления звучали как-то выспренно. Наконец, через полтора часа против назначенного времени, после второй перемены блюд, прибыл ОН.
С приездом Хозяина веселье вошло в дом. Заняв приготовленное ему место во главе стола, он сразу завладел всеобщим вниманием, и проговорил, не прерываясь, добрых три четверти часа. Дни надежды во время отсидок, часы жаркой борьбы, разнообразные сделки и проекты, увлекательные, как заговор, насыщенные страстями, как аутодафе – всё это вихрем пронеслось перед взорами восторженных слушателей.
— …неделю назад на Гавайях… летели на гидросамолете с одного острова на другой… штормило так, что волны перекатывались через крыло самолёта…
Мариам внимала его речам с предельным вниманием, всё время сохраняя тот наивный вид, который напускала на себя в обществе, где ей было неинтересно.
— …Разве можно сравнить с тем, что было сразу после выхода из ворот «санатория»?..
(«Санаторий» на жаргоне – это зона). С этими словами Коршунов, мужчина дородного телосложения благородной осанки встал и провел руками сверху вниз по своему модному костюму:
— Полюбуйтесь! Куда что девалось?! Всё спустил!
Он сделал полуоборот:
— Ничего не осталось! Всё ушло.
Сев на место, он продолжил монолог:
— А ведь какое брюхо впереди себя носил – всё в складках, хоть сам себя еби…
Мариам, вывела ребенка из-за стола:
— Отведу в туалет пописать…
Посмотрев на отца Рената, Коршунов взял минорную ноту:
— …Мой отец… был очень щепетильным человеком. Советская власть воспитала в нём честного… по-настоящему честного и порядочного человека… труженика. Он… он был рабочий на железной дороге. Однажды его обвинили в краже инструмента. Его оправдали, но он не вынес позора… Он бросился под поезд и погиб…
Уделив внимание общей беседе, Коршунов обратился к Ренату: «Ну что там у тебя?» Мы втроем вышли из-за стола и уединились в спальне для беседы. Сняв пиджак, Коршунов лёг на широкую кровать и, подперев голову рукой, сказал:
— Давай, Ренат, говори! Говори всё, что есть – я гораздо проще, чем ты думаешь!
— Это мой двоюродный брат и близкий друг, – присев на край кровати, начал Ренат, представляя меня и приглашая присесть рядом.
— Да, помню, он был у тебя на свадьбе, – кивнул Коршунов.
— …у нас есть бизнес, связанный с поставками медицинского оборудования…
И Ренат рассказал о том, чем занимаются компании Северный Альянс и Совинком. Историю взаимоотношений с Иосифом Григорьевичем Давиденко рассказал я, особенно подробно остановившись на событиях последнего месяца. Последний эпизод – телефонный разговор, произошедший два дня назад, завершил рассказ:
— …Мне позвонил Паперно и сказал, чтобы я набрал Иосифа. Я позвонил, и мы обменялись ничего не значащими фразами, как будто ничего не произошло. Потом, без длинных предисловий, Иосиф потребовал, чтобы я переоформил договор муниципальной аренды неработающей 19-й аптеки на Югмедсервис. Это перспективное помещение в центре города, до него пока руки не доходили… на самом деле банально нет денег, чтобы привести его в порядок и что-то организовать или пересдать, и оно, если честно, сильно тянет карман – 27000 рублей в месяц плюс «благотворительная помощь району», по сути завуалированная взятка, которую я так и не заплатил… ну да ладно. Отложившиеся бунтовщики заняли его. Я ответил Иосифу, что заплатил за это помещение и уступлю только после того, как мне, в свою очередь, возместят расходы. Он сказал, что гарантирует оплату через какое-то время, «пока они раскрутятся», и потребовал оформить документы немедленно. В общем, мы не договорились. Югмедсервис тем временем продолжает находиться в моём помещении.
Выслушав, Коршунов степенно произнес:
— Напрасно ты, Андрей, думаешь, будто «крыша» тебе не нужна, и что времена «крыш» давно прошли. Они только начинаются. Есть бизнес, а есть реальная жизнь. Если ты хочешь нормально развиваться, а не так… чтоб на тебя мочились все собаки. Другое дело, как ты выстраиваешь отношения со своим «седым полковником». Отдавать помещение даром – ни в коем случае. Где это слыхано, чтобы помещения отдавали даром?! Даром – за амбаром. Отдают яблоки и груши, а не помещения. Работай со своим полковником дальше по своим правилам, договорись об уменьшении ежемесячного платежа, чтобы не напрягало твой карман, а если он восстанет, звони Ренату, он отзванивается мне, и мы решаем вопрос. Или Ренат летит в Волгоград, встречается с полковником, звонит мне, и я с ним говорю. То, что я ему скажу, успокоит его. В этом будь уверен. Ничего не бойся, своего не уступай. Что ещё?
— Сименс, – сказал Ренат, почтительно наклонив голову, – помните, Владислав Семенович, у вас был человек, Саша Маланюк, работающий… по вопросам охраны с немецкими компаниями. Как-то раз шла речь о Сименсе. Мы участвуем в тендере, в котором проходит их оборудование, а представитель Сименса снюхался с Иосифом Давиденко и не даёт нам авторизацию. Когда представитель, Вебер его зовут, приезжал в Волгоград, Паперно организовал ему встречу с Иосифом. На встрече полковник полоскал нас, как помойных котов, и Вебер повёлся. А без поддержки производителя мы никак.
Коршунов понимающе кивнул и сказал:
— Завтра позвони мне и напомни. Мы решим эту проблему, Сименс будет ваш.
Посмотрев на нас с Ренатом, скромно примостившихся в разных углах большой кровати, он спросил:
— Ну что, всё?
— Да, Владислав Семенович, спасибо, – ответил Ренат.
— Тогда я пошёл, мне еще ехать.
Легко поднявшись, Коршунов забрал свой пиджак и вышел из комнаты. Перед тем, как уйти, он заглянул к гостям. Увидев меня, Мариам сказала, показывая на часы:
— Поехали уже, Алику пора спать.
Мы вышли вперед Хозяина. В подъезде дежурило пятеро охранников, и еще человек пять стояло на улице рядом с Геленвагеном и бронированным Хозяйским Мерседесом, который, со слов Рената, стоит полмиллиона евро.