Глава LII, в коей повествуется о загадочном исчезновении Лолы
Суточное дежурство 18 июля в моём родном ковидарии было спокойным, хоть и непростым, — по нескольким причинам. Утром передали информацию, что запланирован подвоз 12-ти пациентов.
Лола не появилась ни в восемь утра, ни в пятнадцать минут девятого, ни в половине… ни в девять. В начале десятого, не выдержав, я позвонил ей… её мобильный был отключен. До десяти мне так и не пришла СМС о том, что абонент появился в сети… я принялся звонить снова, хоть и знал, что бесполезно, СМС о появлении абонента ведь обязательно должна была прийти.
Я находился в рабочей зоне. В мозгу бурлили самые разные предположения по поводу того, что случилось с Лолой. Она попала в ДТП? Её убил ревнивый Медвежонок? Периодически приходилось отвечать на звонки, то на городской телефон, то на мобильный администраторский. Последний был закреплен за дежурным администратором (каждый день с 8 утра и до 8 вечера эти обязанности выполнял кто-то из заведующих отделениями, в остальное время – один из 2-х дежуривших реаниматологов). Но на деле этот телефон почти постоянно просто лежал на столе в рабочей зоне, и на звонки отвечал тот, кто находился ближе всех… или просто тот, у кого был дефицит общения)))
Я сидел без дела, и, чтобы разгрузить коллег, а заодно остудить кипящий мозг, отвечал на звонки.
— Как там моя бабушка? – спрашивает, например, заботливая внучка, последний раз видевшая бабушку 20 лет назад, а следующий, уже точно последний раз, увидит на похоронах.
«А я откуда знаю, как там твоя бабушка? У нас 130 больных, мне вообще ничего про них не известно, потому что я никого не веду, слава Короне, а только принимаю, не вникая кто они и что они, потому что не люблю забивать голову лишней информацией»… – то был мысленный мой ответ на звонки, касающиеся лежащих в нашей больнице бабушек и дедушек.
Вслух же я отвечал таким образом:
— Сейчас посмотрю в инфоклинике… позвоню лечащему доктору, его сейчас тут нет…
Отложив телефон, занимался своими делами, потом продолжал разговор:
— …состояние стабильное, конечно, тяжеловатое, учитывая диагноз, но прогноз более менее благоприятный, хотя никто не может гарантировать… в целом, всё хорошо, хотя и не очень, Корона, понимаете ли… продолжает лечение, да… лечение переносит хорошо, продолжает в полном объёме…
Первого запланированного пациента с пневмонией из района привезли около 11 утра. Я пошёл принимать его не с Лолой… с другой медсестрой.
В половине двенадцатого доставили ещё двоих, городских, за которых никто не договаривался. Они без положительных тестов на КОВИД-19 и без подтверждённой на КТ пневмонии, просто «плохо чувствуют» и контактные по коронавирусу, «скорая помощь» закинула их чисто «на дурака». Я не стал ни с кем спорить, хотят дурачки поваляться в инфекционном госпитале, пускай валяются.
Аналогичным образом «скорая помощь» закинула горизонтально ориентированную бабушатину с последствиями инсульта в виде правостороннего гемипареза и сенсомоторной афазией (парализованная на правую сторону, не разговаривающая и не понимающая речь). Ни положительного теста, ни подтверждённой пневмонии, ни анамнеза. На мой вопрос: «А что, собственно, случилось? С чего вы взяли, что у пациентки коронавирусная пневмония?» фельдшер что-то невнятное проблеял и моментально дематериализовался.
Я позвонил по номеру мобильного телефона, указанному в сопроводительном листе. Ответил мужчина, представившийся мужем пациентки, беспредельно нудный дед, который вынес мне весь мозг. Он вылил в мои уши тонну информационного мусора, из которого относящимся к делу оказалось следующее.
На тот момент он сам «тоже болел» и находился в больнице, не являющейся инфекционной. Дома оставался их сын, алкаш или дебил недееспособный, судя по его поведению. Вместо того, чтобы обеспечить уход за парализованной матерью, этот гуманоид каждый день стал вызывать «скорую помощь». «Скорая», естественно, её не забирала, потому что не с чем, бабке нужен просто уход. Но в итоге заботливый сынок изнасиловал всех звонками, и бабку пришлось таки вывозить в ближайшую больницу с сочинённым на ходу диагнозом.
Этот старый пердун стал ещё нагружать меня поручениями: обеспечить в нашей больнице достойный уход за своей женой (!!!???), а также обеспечить полномасштабное обследование сыну – тест на коронавирус, КТ, прочие анализы, всё, как полагается (!!!???) ибо сам он пытается что-то добиться, звонит в разные места, но везде его посылают. И теперь наша больница ОБЯЗАНА прообследовать дебилоида, и, в случае необходимости, госпитализировать и пролечить, потому что его мать находится у нас на стационарном лечении.
Я не стал спрашивать деда, с какой такой планеты он к нам прилетел, и теперь пытается нами командовать. Просто прервал разговор, а его номер занёс в чёрный список.
Если бабка настолько не нужна своему сыну, что он не удосужился сопроводить её в больницу, то мне она не нужна тем более.
Все эти левые пассажиры оказались без эпид.номеров, пришлось медсестре самой звонить в СЭС и брать номера, соответственно, на фельдшеров «скорой помощи» пошли жалобы.
Ещё один незапланированный пациент, доставленный «скорой помощью» без договорённости, оказался городским жителем с готовой томограммой, на которой была описана «двусторонняя полисегментарная пневмония (вирусная под вопросом?)» Ну, хоть один по адресу.
Пообедал я шаурмой из ближайшей тошниловки — на ходу, прямо на улице. Была возможность пойти в офис и приготовить что-нибудь достойное, но я не мог туда идти один. Вообще ничего не соображал, меня трясло, как при абстиненции. Вернувшись в больницу, я принял контрастный душ. Постепенно, меня отпустило.
Запланированные 11 человек из района были доставлены в светлое время суток, около 6 вечера. Со слов сопровождавшего фельдшера, всем была выполнена томограмма ОГК, но описания пока нет… и всем был сделан тест на коронавирус, но результатов пока нет…
Нашему начмеду, с которой договаривались насчёт перевода этих больных, было сказано, что у них у всех вирусная пневмония. Тогда как ни в одном из 11-ти направлений этот диагноз не был указан, в них были указаны лишь имена пациентов плюс приписка: «результаты исследований в работе».
Потрясающе! Ну да ладно, мы оформили всех больных и проводили в отделение. Повезло, что в это же время была доставлена ещё одна запланированная пациентка из больницы №2. Я был ещё в приёмном отделении, так что не пришлось лишний раз переодеваться и идти в грязную зону.
Среди всей этой суеты на городской телефон приёмного отделения позвонила одна из утренних придуресс, из тех полоумных родственников, что донимали звонками в первой половине дня, когда я находился в рабочей зоне. Я сразу узнал её по голосу. А она меня – нет.
— … я звонила утром, доктор сказал мне, что состояние стабильное, прогноз благоприятный, лечение переносит хорошо, а на самом деле никто бабушку не лечит, никто не подошёл за всё время, что она у вас лежит, ей хуже, она умирает, я буду жаловаться, дойду до суда…
И прочая, и прочая…
Вечер, суббота… Одинокую бабу штормит, и она посылает лучи поноса во все стороны, звонит по всем номерам, какие знает, чтобы всем остальным стало так же плохо, как ей…
Я посмотрел в программе, что за больная, за которую звонит истеричка – 80-ти летняя бабушатина находится в реанимации, вспомнил её, я её видел, когда днём ходил туда… ну и что, реанимационные больные находятся под ежесекундным присмотром, они по определению не могут быть без внимания и нелеченными… кроме того, они голые и без телефонов, откуда плохая информация, которую мне пытается скормить заботливая внучка?!
Это был хороший ребус, но мне было лениво его разгадывать. Я прекратил разговор, надавил пальцем на «рычаг», и положил трубку рядом с телефоном. Всё, телефон занят, все звонящие, в том числе неудовлетворённые сучки, идут лесом.
Закончив со всеми поступившими пациентами, я снял защитный костюм в санпропускнике, помылся, оделся в свою униформу, и вернулся в чистую зону. Сходил в магазин, взял пиво, чипсы, сёмгу и водку. Вернувшись, выпил, закусил у себя в 12-й палате… и пошёл в рабочую зону. Не мог я находиться в НАШИХ с Лолой апартаментах один, без неё! Я бродил по первому этажу, не зная, чем себя занять, периодически возвращаясь в апартаменты, чтобы выпить.
Около полуночи дежурному администратору позвонил старший врач «скорой помощи» и спросил насчёт мест.
— Мест нет! – ответил админ. – На 140 койках лежат 147 больных!
Старший врач «скорой» принял эту информацию… а через 10 минут к приёмному отделению больницы подъехала «скорая» с пациенткой, которой фельдшер поставила диагноз «МКБ. Почечная колика. КОВИД?»
В приёмном отделении никого не было, фельдшер «скорой» общался с охранником, а тот звонил админу. Который, в свою очередь, вёл переговоры со старшим врачом «скорой помощи».
Объясняя свои действия, а именно направление в эту больницу больной с почечной коликой, старший врач «скорой» оперировал приказом облздравотдела от чёрт знает какого мая (который много раз менялся), согласно которому ковид-больные (положительный тест на Корону и вирусная пневмония на КТ ОГК) с МКБ и почечной коликой должны быть госпитализированы в нашу больницу.
— ОК, – ответил админ. – Но у вашей пациентки, с ваших же слов, нет положительного теста на Корону, и нет КТ ОГК. Откуда КОВИД-19? Вы же знаете правила: наш стационар принимает ТОЛЬКО пациентов с подтверждённым диагнозом «Коронавирусная инфекция. Вирусная пневмония». МКБ почечная колика – да, но только если у пациента 100% Корона.
Старший врач стал прогонять порожняки о том, что фельдшер «скорой» заподозрил вирусную пневмонию (посмотрел на больную и заподозрил, ха-ха-ха… на самом деле, наша больница была ближайшей, поэтому фельдшер решил везти больную сюда, вирусную пневмонию можно обнаружить только на КТ, а коронавирус можно выявить только при тестировании), и закончил свою демагогию словами о том, что «вы давали Гиппократу, вам привезли больного, вы обязаны его осмотреть, обследовать, оказать помощь» и прочим гуманитарным общечеловеческим бредом.
Выслушав который, админ встал в ступор.
— У нас же нет мест. Куда её класть? Что, звонить начмеду?!
И тут материализовался я:
— Беспокоить начальство ночью!? По всякой херне?! Сейчас я решу вопрос!
Меня осадили, мол, в дежурной смене нет уролога, сам ты невролог, пациентке надо делать УЗИ, брать анализ мочи, и так далее.
Я лишь отмахнулся, что вы как дети малые…
И, хлебнув водки, запив пивом, пошёл в санпропускник, надел противозачаточный костюм, прошёл в приёмное отделение, и велел санитарке открыть дверь и запустить в приёмник фельдшера с пациенткой с «МКБ почечной коликой», которые уже час мариновались на улице.
Встретил я их предельно корректно. Пациентке (полная пожилая женщина лет 75-ти) сказал, чтоб собрала мочу в контейнер, фельдшерице велел подождать на улице. Когда больная вышла из туалета, я взял у неё контейнер с мочой, попросил пройти в смотровой кабинет, а сам пошёл в другой туалет и вылил мочу в унитаз. Потом пошёл в смотровую.
Выслушав жалобы (боль в правой поясничной области), собрав анамнез (боль беспокоит с утра, думала перетерпеть, но к ночи боль усилилась – всё как обычно, не хотела вызывать «скорую», но пришлось, я эти сказки слышу каждый божий день), я попросил показать больное место.
Она распахнула халат (что за манера приезжать в больницу в домашних халатах!) и показала. На типичную боль при почечной колике это было не похоже, болело выше проекции почки и отдавало в правое подреберье.
Я попросил её лечь на кушетку на левый бок спиной ко мне, соответственно, лицом к стене, подкатил к кушетке аппарат УЗИ, смазал датчик гелем, и стал им водить по больному месту, потом по спине, по животу… вовремя она сказала, что желчный пузырь ей удалили 10 лет назад, а то бы я сумничал, что это у неё холецистит болит…
По ходу дела она рассказала также, что болеет мочекаменной болезнью давно, в начале этого года лежала в урологическом отделении другой больницы, там у неё обнаружили несколько крупных камней, сказали, что операция ей не показана, ничего с этими камнями сделать нельзя, лечилась консервативно. Я многозначительно сказал: «Да, вот… вижу эти ваши камни»…
Стоявшая рядом медсестра беззвучно тряслась от хохота – УЗИ-аппарат даже не был подключен к сети.
Поводив датчиком ещё некоторое время для пущей убедительности, я откатил аппарат обратно к противоположной стене, и попросил пациентку одеться, а медсестру – сделать ей укол Диклофенака.
Сделав инъекцию, медсестра попросила пациентку пройти в холл приёмного отделения. Поболтав с медсестрой минут десять, я вышел к пациентке и объявил ей, что анализ мочи «более менее нормальный», на УЗИ «без особых изменений», поэтому показаний к экстренной госпитализации в нашу больницу нет, можно лечиться амбулаторно: «кеторол, диклофенак, но-шпа… ну вы сами знаете».
Повезло, что она не настаивала на госпитализации и не ныла «что же я буду дома делать одна, кто мне поможет, мне страшно!!!» Послушно собрала свои шабалы (зачем они берут столько сумок?!) и вышла на улицу.
Фельдшерице я сказал то же самое, но отделаться от неё было сложнее. На сопроводительном листе я написал: «Показаний к экстренной госпитализации нет» и передал его ей, но она начала задавать мне эти тупые вопросы:
— А что мне делать? А куда её везти? А как же коронавирус, я же ставлю вторым диагнозом «КОВИД-19?» Направьте нас куда-нибудь, может быть на КТ?
И я нараспев, как священник при чтении молитвы, отвечал ей:
— Что вам делать – что хотите, то и делайте, это ваши проблемы, не мои. Куда везти больную – куда хотите, туда везите, это ваши проблемы, не мои. Вы ставите диагноз «КОВИД-19?», а я его снимаю, нет у больной такого диагноза. Как сделает тест, в случае положительного результата будет у неё такой диагноз, а сейчас нет. Никуда направлять вас не буду, можете сами направиться туда, куда хотите.
Она продолжала гундосить: «Поставьте какой-нибудь диагноз, чтобы я могла отвезти больную в другую больницу!» Но я резко ответил: «Всё, что нужно, уже написал, больше ничего писать не буду!» и с этими словами закрыл перед её носом дверь.
На утро 147 пациентов, из них с положительным тестом на коронавирус 34, пневмоний 140 (из них с положительным тестом на коронавирус всего 19), летальных 1, в реанимации 7, из которых 1 на ИВЛ. Всего с начала мая, за время работы нашей больницы как инфекционного госпиталя, через нас прошло 653 пациента.
Утром 19-го июля я дождался прихода моей старшей медсестры, которая всегда всё знает, и попросил выяснить причину отсутствия Лолы. Узнать было проще простого, как я сам не догадался, – моя старшая позвонила старшей медсестре гастроэнтерологического отделения, в которым Лола была официально трудоустроена, и та всё рассказала. 17-го вечером Лола позвонила своему официальному руководителю, то есть старшей медсестре гастроэнтерологического отделения, и сообщила, что по «скорой помощи» госпитализирована в больницу по экстренным показаниям. В какую больницу и по каким показаниям – не пояснила. Сказала, что больничный лист будет предоставлен.
