В начале августа 2021 года больницу №1 (моё основное место работы) перепрофилировали под инфекционный стационар, и мы стали принимать больных с вирусно-бактериальной пневмонией. Восстановили перегородки, разделявшие чистую и грязную зону, оборудовали санпропускники. В чистой зоне у меня была своя комната (бывший процедурный кабинет урологического отделения).
В середине августа, числа 15-16-го, заболел мой отец и дядя, мамин брат (заболели впервые, в прошлом году они не болели). Симптомы были характерны для ОРВИ — кашель, общая слабость, одышка, высокая температура. На тот момент у родителей жил мой сын Алик и бывшая жена Мариам, они приехали из Петербурга погостить. Увидев, что дед заболел, они переехали ко мне. Мариам настоятельно советовала свекрови, то есть, моей матери, также куда-нибудь на время съехать, на дачу, или к кому-нибудь из детей. Но та осталась ухаживать за мужем и навещала брата. И даже водила его в поликлинику. Хотя и сама начала испытывать лёгкое недомогание, аналогичное тому, что бывает в начале гриппа. По всей родне прошла волна возмущения, все осуждали эгоизм отца и дяди, которые, при появлении первых же симптомов заболевания, сами, без лишних напоминаний, должны были изолироваться.
Компьютерную томограмму и тест на ковид никто не делал, диагноз пока не был подтверждён, но лечиться начали по полной программе — противовирусные препараты, антибиотики, ГКС, антикоагулянты, витамин С и D.
20 августа Мариам с Аликом уехали в Петербург. 21-го, в субботу, к родителям пришёл участковый терапевт. Он послушал их, измерил сатурацию — у отца 88%, у матери 98. Ему он выписал направление в инфекционный стационар, так как выслушал хрипы и жёсткое дыхание и на этом основании поставил диагноз «Пневмония 30% поражения лёгочной ткани». У неё врач ничего не выслушал, но велел продолжить начатое лечение (уколы родителям все эти дни приходила делать жена брата).
Я принёс отцу кислородные баллончики и пульмокорт для ингаляций. Ингаляции делать я велел обоим родителям.
22-го утром я повёз отца в свою больницу. Ему сделали КТ органов грудной клетки (вирусная пневмония КТ-2 40% — участковый терапевт оказался прав!) и он был госпитализирован в отдельную люксовую палату с туалетом и душем. Он с трудом передвигался, и мне пришлось везти его на сидячей каталке. В палате он подышал кислородом из концентратора, и ему стало лучше.
У матери состояние ухудшилось — появилась одышка и слабость. 23-го августа, в понедельник, я дежурил сутки, она со своим братом на такси приехала ко мне в больницу на КТ. Результаты были такие – у него процент поражения лёгких примерно, как у отца, а у неё – 15%. Но чувствовала она себя хуже, чем он. Его госпитализировали, а она отказалась, сказала, что «должна привести себя в порядок, покрасить волосы, спокойно собрать вещи».
Я уже стал смутно тревожиться. Убеждал себя, что для тревоги нет и не может быть никаких оснований. Но всё равно я продолжал её испытывать, и явная на тот момент очевидность её необоснованности не могла вывести меня из этого состояния.
Следующий день, вторник, был у меня выходным, – в ковидном стационаре у меня был посуточный график работы. Я зашёл за матерью в 11 утра, вызвал такси, взял её вещи, и мы вышли на улицу. Неделю назад она пересаживала на даче малину и вернулась домой с огромными баулами с урожаем, а сейчас еле шла, взяв меня под руку. У меня никогда не было такого страха за неё, как в этот раз, в голове даже промелькнула мысль, что мать больше не вернётся домой. Я мысленно назвал себя паникёром и приказал сам себя не накручивать. Списал на обычное волнение. Мать также всю жизнь отслеживала каждый мой шаг, равно как и брата, постоянно звонила-спрашивала где мы, что с нами, хорошо ли мы покушали, всё ли в порядке со здоровьем. И, чуть что, начинала паниковать: «Ах, вы не соблюдаете режим, надо вовремя ложиться спать, правильно питаться», и так далее.
От сидячей каталки в больнице она отказалась, и я проводил её в палату к отцу.
Она разложила вещи, я принёс им микроволновку и чайник из своего кабинета. Медсестра принесла второй кислородный концентратор. Стационарный концентратор, что стоял во дворе и обеспечивал в прошлом году кислородом всю больницу (проводка была подведена к 150 койкам из 250), находился в состоянии перманентного ремонта. Он шумел, пыхтел… но кислорода не давал. И приходилось пользоваться переносными концентраторами, или газовыми баллонами, доставляемыми извне.
Сатурация у отца в тот день была выше 90 – 91-92%, кислородом он не дышал. У матери – 97-98%, ей кислород так же не был нужен.
А на следующий день он ей уже понадобился. Когда я днём пришёл к родителям с пакетом продуктов, она дышала через маску. Пожаловалась на больничную подушку, попросила принести «нормальную»… а также нож, игральные карты, щипцы… отец попросил пива…
Закрутилась их больничная жизнь. Мои собственные дела отодвинулись на второй план, всё внимание, все усилия были сосредоточены на том, чтобы исцелить родителей, ну, и, обеспечить им максимально комфортное пребывание в больнице. Контроль назначений, контроль выполнения оных, приобретение необходимх препаратов, которых не было в больничной аптеке. Родителям постоянно что-то нужно было привезти, или, наоборот, увезти.
Меня угнетало то, что у них напрочь пропал аппетит. Я приносил им всё самое лучшее, – как мать приносила мне в прошлом году, когда я болел… да и вообще по жизни, – красную икру, красную рыбу, прочие деликатесы… жена брата готовила разнообразные вкусняшки… но ничто не возбуждало у больных людей аппетит. Более менее хорошо они потребляли коктейль из свежевыжатого сока из апельсина, лимона и грейпфрута с сырыми перепелиными яйцами. Его приготовление – трудоёмкий процесс. Я оценил материнские труды – она ведь постоянно нас с братом этим коктейлем потчевала.
Каждый день приходилось выбрасывать несвежие пропадающие продукты… если их не успевал подожрать дядя, лежавший в соседней палате.
Отец, хоть и продолжал испытывать слабость, шёл на поправку. Про дядю умолчу, стоило трудов отгонять его от холодильника в родительской палате, чтобы он ничего у них не умыкнул. Мама была в одной поре. Она дышала кислородом скорее из дисциплинированности, потому что «так надо», «так положено больным ковидом» (тесты на коронавирус у родителей были положительные). На тумбочке рядом с её кроватью были разложены её лекарки-настоечки-отварчики, травушки-муравушки, – всё, что она принимала по жизни «от-желудка-от-печени» и так далее. И она это продолжала принимать по часам, как обычно. Папины снадобья, водка и пиво, были в холодильнике. И он их принимал с такой же тщательностью, как и мама. Водку, которую я ему покупал, я переливал в бутылки из-под минералки, а пиво – в тёмные полторашки из-под кваса. Поведение его было вполне пристойным, не придраться… но если бы он каждый божий день выбрасывал в мусорное ведро в больших объёмах пустую тару из-под спиртных напитков, то по больнице моментально поползли бы слухи, что отец зав.отделением жёстко нарушает режим… Особенностью нашей больницы является то, что все за всеми следят, активно обсуждают и стучат, всем до всего есть дело. В двух других больницах, где я подрабатываю, такого нет. Там могут пообсуждать чьё-то поведение просто чтобы посмеяться, как над анекдотом, и в следующую минуту забыть. У нас же об инциденте сразу докладывали руководству в виде сигнала бедствия SOS!
Именно поэтому, зная энцефалитные особенности нашего медперсонала, я переливал спиртное, приносимое папе, в соответствующую неспиртную тару.
Итак, особо не жалуясь на самочувствие, родители проходили курс лечения, которое напоминало рутинное ежегодное «прокапывание», практикуемое ими последние 3-4 года. Когда они госпитализировались на дневной стационар, проходили обследование и курс лечения церебролизинами-мельдониями. Маме я делал ещё и физиотерапию с прессотерапией. Но они никогда не выдерживали полный курс и после 5-6 процедур прекращали лечение, ибо всегда было некогда – внуки, дача, все дела.
В этот раз все мы, всё наше семейство… кроме меня, сразу заподозрившего что-то неладное… так и восприняли эту ситуацию с госпитализацией родителей в ковидарий. Подлечатся, поправят здоровье, да и выпишутся.
В маминой СМС от 29.08.21 не было намёка на опасность, то были обычные житейские дела:
«Возьми Эквамер 10-20-10, облепиховое масло, рыбий жир, масло, сыр, яйца перепелиные, апельсины, в моей постели пижаму тёплую белую в фиолетовый цветок. , Пинцет и мощные щипчики на месте продиктую, где найти. Сок в коридоре в шкафу в бутылках свой и себе бери и нам прихвати, чтобы не покупать. Максим и Аня на дачу уехали. Их не жди. Она ничего не готовила и не покупали ничего. Грудинку столичную возьми упаковку маленькую».
