M&D глава 97

Поделиться в соцсетях

glava97
Попутно пришлось избавиться от Семёна Котельникова – он был уличён в создании своей собственной фирмы и переманивании клиентов. Вот тебе и лоховатый парень с пролетарской физиономией. Юля Чуприна обнаружила на компьютере документы этой его фирмы – он оказался настолько глуп, что практически не скрывался; а из подслушанных разговоров стало ясно, что делопроизводство ведёт нанятая им девка, с которой он, по примеру сурков, спит. Что за повальная эпидемия – создавать свои фирмы! И эта болезнь ущербного руководителя – сходиться с подчинёнными! Любовь и бизнес в одном флаконе. Полностью интегрированная жизнь. И работа, и досуг стали напряженным развлечением. Деятельность сама стала своим вознаграждением, изобилующим впечатлениями и эмоциями. Андрей живо представил себе задрипанную квартирку-офисок, в которой двое – в любовном беспорядке, среди смятых простыней, договоров, разбросанного нижнего белья, деловые бумаг, факсов.
— Дорогая, ты кончила?
— Да, милый, 8-я больница заказала у нас два литра пресепта.

Разговор с ним был короткий: «Ты исчезаешь и никогда мне на глаза не показываешься, а если покажешься, то исчезнешь». Котельников понял, что от него требуется. Позже Андрей узнал, что фирмочку свою он бросил, и занялся строительными работами.
Как ни пытался Андрей придумать вариант сотрудничества с Вениамином Штейном, ничего не получалось. Никак не вписывался он в семью Ансимовых-Быстровых (куда Андрей мысленно добавлял свою фамилию – Разгон, у него ведь тоже есть родной брат, который уже выполняет кое-какие поручения, входит в дело).
Штейн получался абсолютно лишний человек. И хотя Андрей знал о неизбежности столкновения, но оттяжка всегда приносит радость. Он постоянно обдумывал твёрдо принятое решение в отношении компаньона, но не мог придумать, как воплотить его в жизнь. Положение резко осложнялось сурчиными манипуляциями – из-за того, что по глупости лишился старого офиса, Андрей был вынужден сообщить Штейну о новом, находящемся в кардиоцентре, хотя уже принял решение хранить это в тайне.
Сколь радостно было Андрею в его уединении, пусть временном, заниматься бизнесом. А
во время приездов Штейна в Волгоград жизнь в офисе замирала. Сотрудников приходилось отправлять на квартиру или на склад – помещение 120 кв м, расположенное в цокольном этаже. Оно имело отдельный вход. Чтобы туда попасть, нужно было выйти из здания, обойти его с правой стороны, и там, внутри арки, ведущей во внутренний дворик, находился вход в складское помещение. Арка закрывалась железными воротами, и, согласно требованиям отдела охраны, Андрей установил железную дверь и решётки на окна. Он прозвал это помещение «бункером» – одной стеной оно упиралось в земляной холм, и эта стена, продолжаясь наружу, образовывала позади себя небольшую террасу с высаженными на ней иудиными деревьями и клумбами. Изнутри «бункер» имел несколько необычную геометрию – трапециевидную форму, расширяющуюся от окна к задней стене. В широкой, задней части – это получалось справа от входа – находились стеллажи с разложенным на них товаром, слева, у окна, был стол, несколько стульев, и шкаф. Сюда же Лена Николова принесла из отделения несколько кадок с цветами.
Андрей принимал компаньона в офисе один, и о бурной деятельности фирмы напоминали звонки на мобильный телефон, и визиты врачей кардиоцентра. Нужно было как-то объяснять каждый такой визит или звонок. Штейн был то излишне подозрителен, ища подвох там, где его не было, то чересчур доверчив, закрывая глаза на откровенные просчёты. Вот из-за этой своей необъективности он и стал неудобным человеком.
Специально для него наняли бухгалтера, Надежду Иванову, пятидесятилетнюю женщину, которая не только не ориентировалась в бухгалтерии, но и по жизни ориентировалась с трудом. Просто для общения с ним нужен был сотрудник, который ничего конкретно не смог бы сказать. Свою задачу Надежда Иванова выполняла блестяще, работая совместителем и приходя в офис в дни приезда Штейна, и отвечая на его вопросы что-то маловразумительное. Реально же делопроизводством занимались Лена с Юлей. Андрей изолировал их от Штейна не потому, что не доверял им, а чтобы не травмировать их психику.
После очередного локаута было непонятно, чем теперь его занимать, – Штейн уже сам отошёл от идеи с развитием отдела продаж. Что теперь делать? Какой ещё футуристический проект выдумать, чтобы он не совал нос в реальные дела?
Ответ на этот вопрос он привёз сам, в очередной свой приезд.
— Сколько народу перебывало у тебя, уже всех не упомню. Ты, наверное, тоже. Прошли каким-то мутным потоком, не оставив никаких следов. А всё зачем? Просто, чтобы ты понял, что можешь управляться один, без чьей-либо помощи, с одним только совместителем! Дорогой опыт, но он того стоит. Человек в общем-то – самое зловредное животное уже потому, что гадит себе подобным из удовольствия, не получая от этого никаких выгод. Получать наслаждение от того, что насолил соседу – самое изысканное удовольствие, которое человек может получить, пройдя долгую эволюцию от примата. Хорошо, что ты слил всех этих пассажиров – Верхолётовых, Еремеевых, Котельниковых, и прочих гаврил, весь этот удешевлённый воскресный поезд бездельников.
Так рассуждал Вениамин Штейн, раскачиваясь в кресле, смотря в упор на Андрея, сидящего напротив, через стол, и нервничающего из-за того, что на мобильном куча неотвеченных вызовов. Время от времени он выходил в туалет и перезванивал людям, решая неотложные вопросы. И для поддержания разговора время от времени вворачивял по теме фразы:
— … да уж – бездельники, быдла, хомячки, реднеки, планктоны, зоопациенты. Почему нигде не сказано, ради чего столько тупоголовых наполняют землю!?
Внешне Андрей был само спокойствие, учтивость и доброжелательность, и никто бы не заподозрил, что он словно на гвозде сидит: на мобильном, на котором предусмотрительно отключен звуковой сигнал – уйма неотвеченных вызовов, столько неотложных вопросов необходимо решить, а ему приходиться строить ваньку перед каким-то болваном.
Видя, что его слова находят отклик, Штейн продолжал свои высокоумные рассуждения:
-…ты и есть работник, и ты – компания. И я – компания. Действительный фактор производства – знания. И мы с тобой, работники, носим этот фактор производства с собой; он размещается в голове каждого из нас. Капитал компании является суммой квалификации нас, работников. Работа стала основным способом самовыражения. Чем выше удовольствие от работы, тем выше и денежная оплата. Работа превращается в напряженное развлечение: мотивирующее, творческое и захватывающее. Компания уже не является спутником, вращающимся вокруг семьи и предоставляющим ей средства к существованию. Удастся достичь желаемого равновесия между карьерой и семейной жизнью…
Далее Штейн рассказал, как привлёк к бизнесу свою жену, Ирину: он платит ей за то, что она время от времени что-то ищет ему в интернете. Платит, скрупулёзно высчитывая мегабайты скачанной информации. Андрей еле сдержал смех, вспомнив ту воображаемую картинку – задрипанная квартирка-офисок, любовный беспорядок…
-…работа и семья составит цельное и гармоничное единство. Благодаря развитию средств коммуникации рабочее место сможет быть в любой точке, где окажешься ты, в любой момент времени. Мы будем в состоянии передать любую информацию в любое время в любое место – и в полном цвете. Вот технологическая основа исчезновения рабочего места в нынешнем виде. Можно будет работать дома, в самолете, на борту яхты и во время отпуска на Борнео. Географическое измерение для работы отменено. Рабочее время всё больше и больше будет вторгаться в то, что до сих пор считалось досугом. То, что было работой, станет повседневной деятельностью, которое больше не будет подразделяться на работу и свободное время. Добро пожаловать в беспрерывную работу – без начала и конца. Девиз работника нового типа: «Я слил свою работу с жизнью. Я не вижу себя отдельно от моей работы».
Извинившись («Это кофе – адское мочегонное!»), Андрей вышел в туалет, и оттуда ответил на самые горячие звонки. Затем, проверив, отключен ли звуковой сигнал, вернулся в офис, чтобы продолжить прослушивание футуристической лекции.
-…компания станет походить на племя, как это имело место в обществе охотников-собирателей. Люди охотятся коллективно и делят добычу, следуя правилам. Работники не заключают контракты; они являются участниками или членами племени. Дичь в мешке может быть разной – приоритетом является выживание племени. В племенной жизни есть и театр, и драма. Напрашивается еще одна метафора: театральное представление, разворачивающееся со всем своим драматизмом. Управление компанией – это постановка пьесы, каждый день. Актёры \ сотрудники получают различные роли, которые они должны играть вместе с коллегами и клиентами \ покупателями. Если разыгрываемая ими пьеса захватывает, многие захотят присоединиться. Увлекает и то, что эта пьеса может обернуться комедией и трагедией, смотря по обстоятельствам. Вместе с клиентами и покупателями сотрудники определяют направление, в котором развивается действие. Во что бы то ни стало, пусть это будет крупномасштабная постановка, полная героев, злодеев, троллей и пишущей братии. При помощи театральной метафоры мы, на самом деле, приближаемся к реальности…
В этом месте беседы Андрей подумал об очередной недостаче и о том, какими деньгами придётся её закрывать. Казалось, все расходы учтены, почему же это происходит с неизбежностью смены времен года?! Вспомнились слова Олеси: «Пятьдесят, сто тысяч рублей, представляешь, когда-нибудь будет миллион рублей! А миллион долларов!»
-…холодные цифры не отражают те битвы, которые компания постоянно ведёт за контракты и клиентов, проигрывая и выигрывая. Бухгалтерские документы не отражают инновации и идеи, вынашиваемые во время творческих совещаний. Кроме всего этого, равнодушный балансовый отчет не отражает социальных взаимодействий – конфликтов, дружеских отношений, сотрудничества и ревности. Балансовый отчёт так же хорошо раскрывает жизнь компании, как подсчёт слов выражает смысл сонетов Вильяма Шекспира.
Тут Надежда Иванова, символический бухгалтер фирмы Совинком, обнаружила своё присутствие сухим надсадным кашлем. Завершая свои выкладки, Штейн сказал:
-… само понятие работы подходит ближе к игре, чем к чему-нибудь ещё. Игра имеет целью саму игру. Так и работа будет иметь целью саму работу. Когда люди достигают уровня благосостояния, при котором удовлетворены их базовые потребности, они обращаются к менее базовым. Это потребности, которые придётся удовлетворять компаниям будущего. И размер доходов уже не будет определять направление деятельности компании, потому что работники будут заниматься только тем, что их реально интересует.
«Ну вот, ты сам напросился! – просияв, мысленно воскликнул Андрей. – Главное в работе – не результат в виде прибыли, а чтоб ты заебался!»
Итак, компаньоны определили – каждый для себя – свои потребности. Штейн выбрал мечту, его потребностью стало уйти от земного, от реального, от разочарований и обид, столь тяжких для людей с гордым сердцем, от грубых столкновений с действительностью, столь мучительных для людей с чуткой душой. Ведь мечта ещё больше, чем смех, отличает человека от животного и утверждает его превосходство. Вот этим ощущением он и довольствовался.
Андрей же выбрал для себя крепкое и глубокое очарование обыденных вещей – таких как деньги и средства производства.