Карибский кризис. Часть 3, глава 95

Глава 95,
Посвященная моим хозяйственным вопросам; а упомянутые в этой главе события станут известны тому, кто о них прочтет, если только он будет читать со вниманием
У себя в офисе я провёл ряд энергичных обсуждений, дел была куча: переговоры с поставщиками, возможные проблемы с трудовой инспекцией и прокуратурой, возможные проблемы перед тендерами, реализация со склада зависших позиций, ликвидация казанских аптек, закрытие нерентабельных волгоградских аптек, возврат экспортного НДС.

Сумма долга перед поставщиками достигла 67 миллионов рублей, не было возможностей перечислять всем небольшие суммы хотя бы для того, чтобы показать динамику погашения долга и отсрочить арбитраж, и мы решили посадить на телефон грамотного переговорщика, чтобы он отвечал разъярённым кредиторам специально сочиненный стандартный текст: на фирме орудовала банда мошенников, которые похитили колоссальную сумму и отделились, образовав свою компанию – Югмедсервис; оставшиеся честные сотрудники распутывают узел хищений, по данному эпизоду работает прокуратура и ОБЭП, которые, взыскав с мошенников похищенные деньги, возвратят их кредиторам. Потребность в переговорщике давно назрела – своими звонками кредиторы нервировали сотрудников и мешали работать, и мы, посовещавшись, выбрали на эту роль спокойного и стрессоустойчивого человека. Звонящим кредиторам он будет наговаривать специальный текст, а если позвонят по делу, будет переводить звонок нужному сотруднику. Что касается возможных проблем перед тендерами – всё зависело от настроения святого Иосифа. Ренат успокаивал – он был уверен, что если старый седой полковник будет бузить, Коршунов его усмирит либо по телефону, либо во время личного визита в Волгоград в апреле (!!! Хозяин должен был приехать в Волгоград – не из-за меня конечно же, а по каким-то своим делам).
На складе Совинкома накопилось неходового товара на сумму около 8 миллионов рублей. Проблема зависшего склада всегда тяготела надо мной (строго говоря, все торговые компании сталкиваются с подобными сложностями. Как известно, согласно универсальному закону 20\80, 20% позиций склада делают 80% продаж, оставшиеся 80% позиций необходимы для ассортимента, и очень часто со временем эти ассортиментные позиции накапливаются и висят балластом, замораживая оборотные средства). У меня были сильные подозрения, что Паперно и компания получали откаты от поставщиков, которые стремились любыми путями распродать свои зависшие склады и навязывали неходовой товар, предлагая большие комиссионные (все сотрудники отдела закупок и фармацевты в аптеках берут от поставщиков комиссионные в размере 5%, это стандартная такса, и с этим, к сожалению, ничего нельзя поделать, но настоящая катастрофа начинается тогда, когда продавцы предлагают 10 и более процентов за неходовой товар и жадные сотрудники приходуют его на родную фирму.
Если человек мотивирован, то всегда найдет способ обосновать свои действия перед руководством, и сотрудники отдела закупок нагораживают целые потёмкинские деревни, объясняя начальству, зачем взяли вагон снятого с производства димедрола или бракованный хирургический инструментарий отечественного производства. Я и сам промышлял подобным образом, сбагривая зависший товар больницам или оптовым компаниям). В моём случае острота проблемы в какой-то степени смягчалась тем, что у меня висел долг перед поставщиками – большая часть товара бралась в долг, это означало, что Паперно и прочие крысы недополучили свои откаты, ведь обычно поставщики выплачивают комиссионные по факту оплаты товара. И теперь предстояло разобраться, у каких поставщиков взят зависший товар, и если Совинком кому-то из них должен, то надо вернуть им назад их продукцию и таким образом уменьшить сумму долга и соответственно снизить риск судебных разбирательств.
Как я себя ругал за то, что не уволил всю эту шайку год назад, когда впервые узнал о существовании коррупции на фирме! Одно время должность исполнительного директора и руководителя аптечного направления занимал Дмитрий Ярошенко. Первое время он очень позитивно проявил себя, но резко снизил обороты после того, как ему было отказано в централизации закупок для всей аптечной сети. У нас сложился такой порядок: в каждой аптеке заведующий самостоятельно заказывает товар у поставщиков и ведёт как бы свой собственный бизнес, получая премии за перевыполнение плана по выручке. Зная о системе поощрения фармацевтов, которую практикуют оптовики-дистрибьюторы фармацевтических препаратов, я не считал нужным ломать существующие традиции и считал, что гораздо эффективнее дать заведующим аптеками больше свободы и мотивировать их таким образом, чтобы они были заинтересованы в получении максимальной выручки. И тут появляется Ярошенко, знакомый с этой кухней не понаслышке – до этого он возглавлял волгоградский филиал компании Катрен (крупный дистрибьютор фармпрепаратов). Он стал разбираться с заведующими аптеками, пытаясь разоблачить их и изменить существующий порядок. Он упорно добивался разрешения единолично распоряжаться закупками для всех аптек, но я отказал ему, так как подозревал, что он хочет отнять у фармацевтов их 5%, чтобы забрать их себе (это в лучшем случае, а судя по его аппетитам, он намеревался работать по-крупному). При этом заведующие не будут мотивированы выполнять и перевыполнять план по выручке и начнут филонить, воровать и так далее.
Ещё при трудоустройстве Ярошенко было сказано, что аптечное направление не является основным на нашей фирме, и перед ним были поставлены более серьёзные задачи, которые являлись приоритетными. Но он зациклился на этих аптеках, и, получив отказ в централизации, завалил основную работу. Вместо того, чтобы работать в офисе, исполнительный директор целыми днями ошивался в аптеке на улице Ерёменко, заведующая которой, как оказалось, была его любовницей, и в аптеке на улице Ухтомского, заведующая которой была его протеже, и, как потом выяснилось, он получал комиссионные от фирмы, делавшей в этой аптеке ремонт и проводившей сигнализацию. Пришлось понизить его в должности, а на его место по рекомендации святого Иосифа был взят Паперно.
Далее Ярошенко стал проявлять признаки служебного несоответствия: допустил растрату, появился в пьяном виде перед клиентами, и так далее. Я приказал Паперно взыскать с Ярошенко компенсацию за причиненный ущерб и уволить. Но он принял решение оставить провинившегося на работе, чтобы вычитать компенсацию с зарплаты. И моей ошибкой было то, что я не настоял на своём, а согласился с таким решением.
Через некоторое время Ярошенко вновь проявил себя, выяснилось, что он получал откаты от строительных фирм, а в ходе разбирательства Паперно проговорился, что Ярошенко предлагал ему ту самую схему с централизацией аптечных закупок, и при воплощении этой идеи в жизнь они бы делили откаты поставщиков 50\50. Паперно рассказал об этом походя, как бы случайно вспомнив в контексте разговора и отключил трубку и исчез, когда я разбирался с Ярошенко. Мне нужен был свидетель, чтобы вывести крысу на чистую воду, но Паперно испарился и появился лишь тогда, когда всё было кончено и я лично уволил Ярошенко. Уж не знаю, какое на меня нашло затмение летом прошлого года, но до меня только сейчас дошло: надо было принять меры и наказать Паперно за попустительство, и, возможно, соучастие. Ведь он должен был немедленно поставить меня в известность, как только услышал от Ярошенко предложение обуть меня.
Бывший сотрудник милиции Паперно, госслужащий Расторгуев и ресторатор Бунеев плохо разбирались во всех хитросплетениях фармацевтического бизнеса, но Ярошенко приоткрыл им глаза, а переметнувшаяся на их сторону Писарева значительно расширила их кругозор. Тупая, как брянский лес, в плане продуктивной работы, она оказалась сильна в получении откатов. Все вместе они организовали инициативную группу, нацеленную на хищения. А руководил ими святой Иосиф.
Аналогичным образом действовала Мухаметова в Казани: вместо того, чтобы работать продуктивно и интенсивно, наращивая обороты и получая проценты с продаж, она выбрала экстенсивный путь – хапнуть один раз и посадить фирму на мель.
Так образовались эти гигантские запасы неликвида. Аптечное оборудование казанских аптек было по дешевке продано на месте, а товар отправлен в Волгоград удивлять фармацевтов, которые даже не знали, как это барахло распродать.
Ответственность за провал казанского аптечного проекта полностью лежала на Галимулиной, которая впутала меня в этот блудняк. Судя по всему, она получала деньги от своей протеже Мухаметовой и это была заранее спланированная акция: Галимулина устраивает Мухаметову ко мне на работу и далее они начинают проворачивать свои делишки. И это не всё. Галимулина получала комиссионные еще и от девелоперской компании, которой принадлежали помещения. Она настояла, чтобы я взял именно их, всячески торопила меня, обещая обеспечить потоки пациентов по целевым программам. А в итоге оказалось, что здание на Профсоюзной улице, в которой находилась одна из аптек, вообще идёт под снос летом 2005 года, и на этом месте будет построен торговый центр. Застройщик – всё та же девелоперская компания, которой принадлежит весь квартал, и при сдаче в аренду год назад они должны были меня предупредить о своих планах (я думаю, такие вещи планируются минимум за 10 лет вперёд), и Галимулина не могла не знать об этом, коль скоро директор означенной фирмы её хороший знакомый. Если бы мне это было известно год назад, я бы не стал арендовать помещение в этом здании, делать там ремонт, вешать вывеску, тратить деньги на рекламу и так далее. Я дал поручение Ренату просуммировать убыток по казанскому проекту и даже не спрашивал результат калькуляции, чтобы лишний раз не расстраиваться.
Михаил Крылов благодаря своей активности из главбуха постепенно превращался в замдиректора. Он просчитал рентабельность всех аптек и установил, какие приносят прибыль, а какие убыточные. Последние в количестве четырёх точек были закрыты, а соответствующие договоры муниципальной аренды расторгнуты.
Что касается НДС – наконец, были поданы соответствующие заявления в налоговую инспекцию, и я с ужасом узнал, что по многим экспортным сделкам сроки подачи заявлений уже истекли. Мой личный убыток составил свыше десяти миллионов рублей – ведь мне, как материально ответственному, приходилось возмещать на Экссон из своего кармана.
Владимир рассуждал так: если я дал слово и взялся за дело, то ДОЛЖЕН получить результат. Ведь он делает свою работу и гарантированно приносит прибыль, значит и остальные должны. Я и не подозревал, что споткнусь на возмещении экспортного НДС. Собственно, это дело было провалено всё теми же Ярошенко, Паперно и Расторгуевым. По двум сделкам заявления были поданы своевременно, и налоговая ответила отказом. Расторгуев и Паперно не занимались этим вопросом, хотя должны были решить его через святого Иосифа, имевшего выход на начальника налоговой инспекции Центрального района, в которой Экссон состоял на учете. Они полностью заволокитили это дело, и теперь оставался один путь: судиться с налоговой и возмещать НДС через суд. Даже при наличии знакомств это обойдётся минимум в 10% от общей суммы (заплатить в арбитражном суде), а по времени займёт не меньше года. По информации Михаила, налоговая инспекция отказывает в возврате НДС всем без исключения экспортёрам, такова установка Федеральной налоговой службы, и компании первый раз возмещают НДС только через суд, после чего получают статус «традиционных экспортёров» и уже работают в нормальном режиме.
Для меня это стало настоящим ударом: во-первых, сумма экспортного НДС, который еще предстояло возместить плюс к тем десяти миллионам, приблизилась к отметке шесть миллионов, и эти деньги я должен был выбить из госбюджета для Экссона либо перечислить в компанию из своих средств; а во-вторых, нужно было идти на поклон к святому Иосифу, который занял по отношению ко мне откровенно враждебную позицию.
Итак, я активно занимался делами своей фирмы, координируя действия своих помощников – Павла, Михаила (который взял себе в подмогу еще одного бухгалтера) и других. Периодически встревала Ирина и что-то протяжно мяукала насчет своего любимого святого Иосифа, видимо, он её основательно накрутил и она требовала, чтобы я погасил задолженность перед ним и перед бунтовщиками, а не то он «сотрёт меня в порошок и потопит Совинком». Со мной он общался корректно и прямо не показывал своё недовольство, зато, оказывается, при ней давал волю чувствам, ругаясь матом и презрительно называя меня «долбаным дебитором» – так, по крайней мере, говорила Ирина. Для начала я напомнил ей, что у неё давным давно нет полномочий общаться со старым седым полковником, пригрозил ей увольнением, поскольку мне тут не нужны агенты влияния, что касается дебиторской задолженности – тут я разразился издевательским смехом и заявил, что в сложившейся ситуации не я ему, а он мне должен платить пожизненное содержание. Я нарочно довольно глумливо развил эту тему в расчёте, что Ирина передаст мои слова святому Иосифу. Она, как обычно, принялась истерить, и, поскольку это не произвело на меня никакого впечатления, стала писать заявление об увольнении – уже бог знает какое по счету. Написав, бросила мне на подпись. Я спокойно ответил: «А с каких это пор для твоего ухода требуется моя подпись? Ты можешь уйти сама – как ты это обычно делаешь!»
Тут она схватила меня за руку и с кликушескими интонациями завопила:
— Ставь подпись! И добавь: «С удовольствием!», как Расторгуев. Обязательно напиши: «С удовольствием!»
После этого выпада, соперничавшего по своей злобности с самыми страшными фильмами ужасов, меня, наконец, проняло. У меня не было ни малейшего желания копаться в её разрушенном сознании, и я сделал всё, что она просила, лишь бы поскорее ушла.