Карибский кризис. Часть 1, глава 38

Глава 38,
Про то, как самый честный и преданный становится причиной больших несчастий; а также о других вещах, которые нельзя обойти вниманием
Про Танину с Ренатом интрижку я знал с самого начала – в моём офисе всегда всё прозрачно и недостатка в информаторах никогда не бывало. Наиболее полный отчет я получил от Афанасия Тишина. В начале 2004 года я часто отправлял Рената в Волгоград контролировать аптечное направление, а также присматривать за исполнительным директором, ну и в целом понаблюдать, как идут дела.

По информации Тишина, Ренат вместо работы целыми днями просиживал подле Таии, которая благосклонно принимала его ухаживания. (еще никто не отменял закон: «кобель не вскочит, пока сука не захочет!»). Парочка прогуливалась по парку вокруг кардиоцентра, и градус накала страстей нарастал по мере повышения температуры воздуха. Весна вступала в свои права. По мнению опытного в таких делах Тишина, вряд ли у Тани с Ренатом было что-то серьёзное за периметром кардиоцентра – если бы дело дошло до секса, они бы стали конспирироваться, и в офисе об их связи никто бы не узнал. Тем более, что Ренат и не должен был находиться в офисе, у Тани были схожие поручения, и она вовсе не обязана была сидеть на одном месте. И если бы они вдруг исчезли из офиса, чтобы предаться страсти в укромном месте, их отсутствие осталось бы незамеченным. Они бы слали мне отчеты, и я бы ничего не заподозрил. Однако, Таня сделала всё возможное, чтобы свидетелями интрижки стали максимальное количество человек – даже главврач кардиоцентра Халанский был в курсе (лишний раз доказывает, что ничто в кардиоцентре не может укрыться от его взгляда). Моё заключение было таково: Таня равнодушна к Ренату и затеяла этот спектакль с целью досадить мне, вызвать мою ревность и спровоцировать меня на решительные действия – развод с женой и создание новой семьи с Таней.
Однако… умом-то я всё понимал, но нервничал и бесился, как необъезженный жеребец, потому что был далеко неравнодушен к Тане, да и Ренат был не чужой мне человек. Меня до крайней степени возмущало, почему у него свет клином сошёлся на собственности брата, неужели в шестимиллионном Петербурге нельзя найти молодую красивую девушку? Он сам на понятиях, весь такой правильный и всегда соблюдал джентльменские правила, одним из которых является табу на отношения с женщинами друзей (только если друзья сами не делятся). Она сама даёт повод и сделала кучу авансов – прекрасно, поставь в известность друга и сделай так, как он скажет. Сколько раз я сталкивался с подобными ситуациями, как правило, сценарий был такой: собственник девушки разрешал соблазнителю действовать с условием полного отчета в каждом своём шаге – с целью проверки девушки. Ведь каждая женщина имеет в своём арсенале сотни способов отшить мужика и тысячи – чтобы он вообще не подошёл.
И любой флирт в приниципе происходит лишь с женской подачи, мужчина только реализовывает свой шанс.
Я расценил этот кобеляж как измену, потому что из-за него пострадали мои финансовые интересы. Ренат с Таней всегда добросовестно относились к работе, именно поэтому я доверил им управление фирмой, когда уволились Николова с Гусевой. И вот что из этого вышло – пока сладкая парочка разыгрывала дольче виту, у них под носом творились колоссальнейшие махинации. Если бы я наперёд знал, что так всё получится, то, конечно, поискал бы других супервайзеров. Но мне и в страшном сне не могло присниться, что из-за шашней в оплаченное мною время Ренат с Таней совсем потеряют голову и забудут о главном – о компании, которая их кормит и является залогом их благополучия.
Особенно я злился на Рената – пляска гормонов довела его до того, что он ещё и забычил на меня, хотя сам был в крайней степени передо мной виноват. Наши отношения осложнились, особенно после того, как я увёз Таню на море, тогда как он тайком от меня примчался в Волгоград в надежде что ему достанется кусочек тортика (до этого он ездил в командировку за счёт компании с моего ведома).
Поссориться с братом из-за чего – из-за расходного материала, из-за бабы!? Для меня это было настолько дико, что я даже как-то растерялся. Впервые сталкивался с таким феноменом. В нашей компании (с Ансимовыми и Быстровыми) мы спокойно тусовали тёлочек друг другу, если один оприходовал трахопригодный женский организм, то непременно делился с другом, и Ренат также играл в эти игры. И тут бац! произошла перезагрузка матрицы. Настолько, что он собрался от меня уйти. Он договорился с Коршуновым, чтобы тот устроил его в один из принадлежащих ему торговых центров. Мы оба испытывали потребность в серьёзном разговоре, и он состоялся в ресторане Адамант на набережной Мойки рядом с офисом (заведение, как и офис, принадлежало Коршунову).
Ренат пришёл с какими-то воинственными намерениями, это было заметно по его виду, он не умеет скрывать эмоции, у меня, как обычно, не было заготовок для беседы, и я действовал интуитивно по обстановке. Мне удалось обаять его с первых же минут разговора, а когда я предложил ему должность директора Северного Альянса (до этого Ренат был просто человеком по поручениям, правда, с большими полномочиями) и власть над всеми петербургскими людьми, кроме Марины Маликовой, то он просто растерялся и беспомощно промямлил, что «поступило тут предложение от Горфинкеля, управляющего Адамантом, и надо сказать Коршунову окончательное «да» либо окончательное «нет»».
И мы оба пожалели о своих словах. Мне стало ясно, что надо отпустить брата, коль скоро тот уже самостоятельно продумал уход. Мы знали друг друга с детства, и настал такой момент, когда то, что прежде нравилось друг в друге, вдруг стало раздражать и отталкивать. Был в разговоре поворотный пункт, когда мне следовало промолчать, сделать грустно-обреченный вид и сказать: «Да, я рад за тебя, это твой шанс!». И мы бы остались друзьями и братьями. Встречались бы на семейных праздниках и лет через пять снова бы сошлись, как прежде. В настоящий же момент основание, на котором держались наши отношения, было почти полностью разрушенным за последние полгода – кирпич за кирпичом, и нам нужно было побыть порознь, чтобы продумать, как его восстановить.
Но я, ведущий беседу, неожиданно для самого себя включил всё своё обаяние, чтобы оставить Рената при себе. Зачем, я и сам не понимал. Я употребил свои недюжинные навыки убеждения и обольщения, чтобы вернуть заблудшего обратно в своё лоно. Мало того, что я говорил правду (порой этого до обидного мало), но преподносил эту правду так, что она выглядела как правда.
Я рассказал об успехах Экссона и о возросших продажах Совинкома и пообещал процент с продаж. На данный момент у Рената были кое-какие заделы – а именно по продажам аккумуляторов на петербургский метрополитен, куда влезли благодаря связям Коршунова (чьим близким другом был начальник метрополитена). Кроме аккумуляторов, удалось замкнуть на себя поставки лампочек и прочей электротехники. Но это были мелочи по сравнению с поставками на предприятия Лукойла и Газпрома, которые можно было протолкнуть через Коршунова, влияние на которого у Рената увеличивалось день ото дня! У него – влияние, а у меня – идеи, конкретные проекты и поставки, в этом я никогда не подводил, предоставлял всё от и до. С тем же метрополитеном – отработали всё на пять с плюсом. И уж если с этой мелочевки Ренат имеет больше тысячи долларов в месяц, то можно себе представить, сколько будет, если задействовать Коршунова по Газпрому и Лукойлу. Зарплату тысячу долларов Горфинкель в лучшем случае предложит через полтора года, а уже сейчас у меня Ренат видит в обозримом будущем доход в пять тысяч долларов!
— Горфинкель мне предложил штукаря, – сказал Ренат (на самом деле $500 – это я выяснил уже потом). – Я попрошу двести баксов сверху. Плюс полномочия.
Я в ответ лишь обреченно вздохнул:
— Только оставь Рошаля. Он набирает на себя пул поставщиков-кредиторов, долги которым исчезнут вместе с ним.
В тот момент меня промелькнула идея, которую я сразу же и озвучил:
— Да! И ещё: не буду вмешиваться в дела Северного Альянса, полностью отдаю его тебе на откуп. Но! В обозримом будущем – месяц-два – ты его ликвидируешь и переберешься к нам на завод. Мои компаньоны знают, что ты мой брат, и я подготовлю почву для твоего официального трудоустройства. Найди способ объяснить менеджерам, что офис нам не нужен, пусть работают на дому фрилансерами. Мне надоело содержать весь этот балаган, и если менеджеры не будут отрабатывать свою зарплату, при низком уровне продаж я… то есть ты прикроешь весь этот бизнес. Опять же повторю: Марина Маликова остаётся за штатом, она подчиняется только мне.
Переживания Рената отразились на его лице, я буквально читал мысли брата, как он представил аккумуляторный завод Балт-Электро: провонявшее химикалиями промышленное предприятие с копотью и прочими приметами классического индустриального урбанизма – колоссальный контраст с нынешним офисом премиум-класса в историческом центре города. И я решил пока не форсировать эту тему.
Остаток встречи мы провели, обсуждая аптечный проект. Я доказывал, что, несмотря на предельную насыщенность фармацевтического рынка и высокую концентрацию сильных игроков на нём, здесь остаётся потенциал и неплохие возможности для новых участников, тем более участников с деньгами и связями. Ренат считал, что это глубоко ошибочное суждение:
— Потенциал – это как хуй: важно не только то, что он большой, а важно чтобы стоял.
Я не мог решить, насколько разумными являются критические замечания Рената, но сама попытка свернуть аптечное направление своей последовательностью и радикальностью вызывала уважение.
Эта беседа пошла нам на пользу. Мы помирились и снова обрели друг друга. Вскоре Ренат встретил другую девушку, на которой женился осенью 2004 года; и этот брак оказался счастливым.
Оценив трезвым взглядом обстановку на фирме, мой двоюродный брат дал несколько прагматичных советов… которые, увы, оказались запоздалыми. Я был бы рад воспользоваться ими, но уже ничего не мог поделать. Слишком далеко зашла ситуация.
Действия святого Иосифа всё больше и больше не внушали доверия. Его поведение (которое объяснялось соперничеством и ревностью), а также поведение его протеже вызывали неприятное ощущение перемены доселе безоблачной погоды. Соблюдая торжественную медлительность, Паперно сворачивал одну запланированную сделку за другой, мотивируя «изменившимися обстоятельствами», а также тем, что «финансирование перенесли на следующий год», а его медленный, как падающий снег, речитатив, которым он бубнил свои объяснения, вызывал во мне неописуемое бешенство. Расторгуев по-прежнему изображал кипучую деятельность, но результаты почему-то никак не просматривались. С самого начала его трудоустройства перед ним была поставлена задача найти источник отрицательного баланса на фирме (нужно было покопаться в бухгалтерии с апреля по август 2004 года, а может, и с начала года – ведь в апреле показатели были нормальные). Задача не такая уж сложная, но, как выяснилось, к работе никто не приступал. Также ему было поручено вести компанию в рамках бюджета. Это прямая обязанность директора. В своё время Ирина делала эту работу, и неплохо. Мы много раз обсуждали, что доходы должны превалировать над расходами, и он соглашался (ещё бы!). (между прочим, в своё время на Экссоне, в первый год, как только мы обосновались на заводе и у нас хромали взаиморасчеты и вдруг обнаруживалась недостача, то мы не уходили с работы, пока не находили, куда ушли деньги, и не выводили баланс к норме. причем речь шла о суммах не более 50,000 рублей – при оборотах в 20-30 миллионов!)
После всех наших с Расторгуевым бесед расходы прогрессивно увеличивались, отчетов по доходам я вообще не получал никогда. Отчеты по продажам – голые цифры, «грязная выручка» без пояснений и расшифровок; а также отчеты по расходам и по аптекам я получал после десяти напоминаний. Структура склада – так и не была получена. В итоге забили склад неликвидным дерьмом. Как ответственный директор, Расторгуев после получения данных по взаиморасчетам должен был принимать меры, не разбрасываясь и не начиная новые авантюры. К таковым следует отнести покупку новых компьютеров и сервера, аренда четырёх новых точек и ремонт в них… и так далее… а уж прожектов, которые, слава богу, не воплотились в действительность, и вовсе не счесть: платная скорая медицинская помощь, ресторан, медицинский центр и так далее.
Расторгуев всегда позиционировал себя как человека принципиального – так значит он должен был отстаивать свою позицию, вместо того, чтобы соглашаться на словах, а потом потихоньку торпедировать процесс. Я же ничего не видел на расстоянии, из Петербурга, ему надо было именно как руководителю на месте досконально изучить ситуацию. Или, по крайней мере, честно сказать, что не справляется, а не тупо ввязываться во всё подряд, не имея твёрдой почвы под ногами. У меня же три предприятия, и я в какой-то степени доверял волгоградцам и делегировал полномочия, чтобы получить результат. Получается, что Расторгуев абсолютно не анализировал ситуацию. Конкретные задания по отчетности, организации, документообороту – либо игнорировались полностью, либо выполнялись формально. У меня не было возможности проверять по 20-30 пунктов заданий, должна быть какая-то сознательность. И одним из самых неприятных моментов оказалось то, что вопрос по возврату экспортного НДС полностью зашёл в тупик (Экссон поставлял аккумуляторы в страны СНГ и Монголию, и по этим сделкам бюджет должен был по закону вернуть нам на расчетный счет налог на добавленную стоимость, конкретно этот вопрос решается в налоговой инспекции). При выяснении, что с НДС, Расторгуев неизменно кивал на Аудит-Стандарт (аудиторская фирма, с которой в середине 2004 года был заключен договор ведения бухучета Экссона, так как новый бухгалтер, Ермолина, отказалась вести две фирмы), а руководитель Аудит-Стандарта жаловалась на Расторгуева, что тот «никак не привезёт нужные бумаги». Когда я, наконец, лично приехал к аудиторам, они меня забросали тысячами вопросов и жалоб, из которых стало ясно, что Расторгуев ни разу к ним не приезжал лично, лишь присылал водителя с документами, то есть фактически пустил это важное дело на самотёк. Хотя контроль бухгалтерии Экссона входил в его обязанности. Что касается возврата НДС, ему было прямо указано, чтобы контролировал этот вопрос пошагово, и если возникнут сбои, немедленно подключать святого Иосифа и педалировать процесс в инстанциях – конкретно в налоговой инспекции.
Как результат – всё шло по нарастающей. Из-за проблем с клиентами и поставщиками возрастало недовольство сотрудников. Анализа ситуации и предложений по её исправлению не было, была лишь тупая констатация фактов и критика хозяина (о чём мне незамедлительно докладывалось… как говорится, скорость стука выше скорости звука).
Итак, птенцы гнезда Иосифова исподволь расщепляли мою власть. Я всё с большей тревогой чувствовал, как она ускользает от меня, словно уж. Ухудшались отношения со стратегическими поставщиками и клиентами, которые выстраивались годами. Меня удручало не коварство старого седого шаромыжника, а та замкнутость круга, из которого я пытался выбраться. Не успевал я рассечь тугую петлю долгов, как, уподобляясь легендарному змею, петля снова смыкалась вокруг меня.
А внешне… вроде ничего не изменилось, но теперь всё по-другому