Глава 43,
Повествующая о кризисных событиях на моей фирме в декабре 2004 года
Похоже, святому Иосифу еще не надоело получать от меня 150,000 рублей в месяц – утром следующего дня после нашего с ним разговора Паперно с Бунеевым сами без напоминаний привезли Ренату документы и показали все помещения, отчитались в выполнении аптечной программы (куда сколько потрачено, график открытия точек, и так далее).
Просмотрев документы, Ренат доложил мне, что всё в порядке (копии всех этих документов у него были с собой – их аккуратно пересылали в Петербург), но ему показалось, что выполненный в аптеках ремонт должен быть раза в полтора дешевле. Назначили встречную проверку со строительными фирмами, но узнав их названия, я махнул рукой – у Расторгуева, бывшего главы района и начальника дорожно-строительного треста, в этих фирмах были прихваты, он делал от них документы для получения кредита в Волгопромбанке, и наглядно продемонстрировал, что бухгалтерия этих фирм может сделать любые бумаги. Коррупционная составляющая просматривалась довольно четко, львиную долю отката получил, видимо, сам святой Иосиф. Как ни странно, ничего украдено не было, правда, средства были израсходованы крайне неразумно: деньги распылили по разным объектам, ни один из них не был сдан, и чтобы запустить всю сеть, требовались дополнительные инвестиции (и немалые).
Подтянулось ещё несколько человек из числа уволенных. Паперно с Бунеевым стали заикаться о возвращении на свои руководящие должности, лопотали за зарплату. С последним было вообще глухо – я едва наскрёб денег, чтобы выплатить своей родной команде, а остальных совсем уже списал со счетов. Единственную ценность представляли собой менеджеры по продажам со своей какой-никакой, но клиентской базой, однако невелико богатство, с ним можно было вполне безболезненно расстаться.
Как и ожидалось, элиминация всех этих пассажиров никак не отразилась на жизнедеятельности фирмы. После всех перипетий Паперно со товарищи выглядели чужеродно в офисе Совинкома, особенно под волчьими взглядами Рената и его бойцов. Писаревой сразу же нашли замену из числа имевшихся офис-менеджеров. Павел принял на работу еще одну – жену своего близкого друга, за которую ручался, как за самого себя. Учитывая наши длительные отношения, я ему вполне доверял. И этой новой девушке было разрешено работать с сотрудниками кардиоцентра – брать заявки, обсуждать спецификации и так далее. Удалось избежать того, что я больше всего боялся – скандалов в кардиоцентре, ведь тупорылая хабалка Писарева с подачи хитроумного Паперно вполне могла изобразить что-то скандалообразное.
Долго ли, коротко ли, а декабрь перевалил уже за пятое число, и голодные птенцы гнезда Иосифова явственно стали просить кушать. В офис их не пускали, и они звонили мне на мобильный телефон в Петербург. Я отвечал всем, что их деньги украл Расторгуев и перечислил на Юнитекс. Хороший подарок на Новый год, учитывая то, что до середины января вся страна празднует, а потом ещё дней двадцать раскачивается, соответственно на работу никуда не устроиться. Ближе к десятому декабря позвонил святой Иосиф и стал увещевать меня, чтобы я не рушил фирму, поговорил с людьми и восстановил всё, как было. «Да у меня всё в порядке», – отрезал я. Но он продолжал упорствовать, требуя, чтобы я пообщался не только с уволенными, но и с теми, кто остался, утверждая, что они также недовольны ситуацией, что коллектив «разрезали по живому», что так нельзя, и только все вместе они могут справиться с навалившимися на фирму проблемами.
— Да с чего вы взяли? – изумился я.
Святой Иосиф стал называть конкретные имена-фамилии, жонглировать фактами, из чего я сделал вывод, что его разведка работает весьма неплохо, лазутчиков у него больше, чем блох у шакала. Далее он заговорил о десятках миллионах долгов, о том, что надо что-то со всем этим делать, что с прежней командой он значительно продвинулся в решении данной проблемы, а что теперь делать – работать не с кем, и так далее и тому подобное. Меня прорвало: «Послушайте, Иосиф Григорьевич, в том-то всё и дело, что проблемы создали как раз ваши люди!» Я уже не стал лично предъявлять ему, что всё делалось с его подачи, и только когда вывалил все свои многочисленные претензии к Расторгуеву и Паперно, касавшиеся возврата НДС, исполнения бюджета, роста продаж, после всех этих страшных обвинений понял, какую замечательную характеристику я им дал. Они же сделали ровно то, что их кукловод от них требовал. Почувствовав резкий упадок сил, я поспешил закончить разговор. Я ощущал назревание катастрофы, знал, что долги накапливаются с колоссальной скоростью из-за того, что в условиях спада продаж я продолжаю платить проценты по займам и влазить в новые долги, но когда эту проблему озвучил противник – это было вдвойне неприятно. Меня вывело из себя то, что старый седой жулик тупо и методично пытается скормить мне откровенную лажу – он уже считай меня обставил по полной программе, и, не чувствуя ни грамма вины, пытается додавить до конца, уничтожив полностью, так чтобы и духу моего не осталось.
Я оставил решение данной проблемы до лучших времён, тем более, что эта проблема с уволенными хомячками была чисто надуманной, на меня нахлынула лавина реальных сложностей – долги стратегическим поставщикам, проценты, новые кредиты, разделительный баланс на Совинкоме, ну и конечно же, прежде всего мне нужно было выполнять мою основную работу на Экссоне. Ренат со своими ребятами дежурили в кардиоцентре, там я был застрахован от каких бы то ни было провокаций, но тут вмешался шизофренический фактор в лице Ирины Кондуковой. Она стала названивать мне и требовать, чтобы я, во-первых, заплатил святому Иосифу очередной платёж – 150,000 рублей, который я уже просрочил, а во-вторых, выполнил бы то, что он просит: вернул уволенных обратно и погасил бы перед ними задолженность по зарплате и поговорил с каждым сотрудником по душам, вник бы во все проблемы во избежание еще больших проблем. Совершенно непостижимым образом она требовала даже, чтобы я вернул Расторгуева и Писареву. Я почти постиг её тонкую душевную организацию и тактично, насколько это было возможно при такой шизофантазии, попросил заняться своими делами, в зоне своей компетенции, а я уж на своём участке как-нибудь сам разберусь. На всякий случай я попросил Павла и Рената попристальней присматривать за Ириной, и уже было успокоился, но звонок Марины Маликовой заставил меня вернуться к этой проблеме. Она начала с того, что попросила меня «поговорить с сотрудниками по душам». Я сорвался: «С кем я должен поговорить? Зачем? Я выдал всем зарплату, какого хера им надо?!» Однако, выслушав её до конца, я извинился: она имела в виду совсем не то, что до этого мне втирали Иосиф с Ириной.
Мы встретились с Мариной и обсудили ситуацию. Она напомнила историю вопроса и хронологию всех событий, связанных с этой парочкой – Ирина и Иосиф. Чуть больше года назад Ира получила к нему доступ для решения оперативных задач, и вместо того, чтобы обсуждать с ним одни только тендеры, стала нагружать его всем подряд, в том числе теми вопросами, которые могла решить сама, либо через менее дорогостоящих консультантов. Даже мелкие заминки в налоговой инспекции, которые можно было бы урегулировать, заставив главбуха живее шевелить батонами, Ирина улаживала при содействии старого седого полковника, который на своем уровне решал через начальника налоговой инспекции. Ей просто нравилась такая игра – она приезжает в рукопожатный офис, обсуждает с импозантным мужчиной, светским львом, всякие дела за чашечкой модного кофе, потом все вопросы быстро, как по мановению волшебной палочки, решаются. В итоге святой Иосиф стал просить прибавку к жалованью за переработку и постепенно поднял тариф почти в восемь раз – с 20,000 до 150,000! Так, например, она зачем-то выболтала ему про Экссон, и он, узнав, что у нас не одно юрлицо, а два, потребовал очередную прибавку, мотивируя тем, что «придется прикрывать и эту фирму», хотя деятельность Экссона была вне Волгограда и он тут был вообще ни при делах. Но в его голове это четко отложилось, потому что Ирина в своих речах, имевших формат потока сознания, часто упоминала петербургский аккумуляторный бизнес.
Дальше – больше… из офиса Волга-Трансойл их взаимодействие переместилось в квартиру старого седого полковника и стало настолько тесным, что он узнал буквально ВСЁ. В постели чего только не расскажешь – общаясь на уровне слизистых!
Если я держал дистанцию со старым седым полковником, обсудили-разошлись, то Ирина совершенно не фильтровала свою речь и выбалтывала то, что есть и то, чего нет. Стала требовать себе помощников-мужиков, и святой Иосиф с готовностью навялил Паперно, вслед за ним – Расторгуева, которые приволокли за собой целый легион хомячков, превратив Совинком в лагуну офисного планктона. Стала бредить какими-то несбыточными проектами – Городской аптечный склад, централизованная закупка дезинфектантов, под эти проекты писались письма на имя мэра, которые святой Иосиф подписывал за очень большие деньги, а потом всё это застопорилось из-за того, что изначально не было продумано до конца. А Ирина истерила, что надо скорей всё это делать, иначе будет поздно. Ей верили, потому что до этого у неё не было проколов, и вот обожглись. И на старуху бывает проруха.
Потом она закошмарила святого Иосифа до такой степени, что он от неё избавился, так как не ожидал от хрупкой блондинки такой монструозности. После сложного и болезненного развода 2003 года (он обнаружил, что ему на протяжении долгих лет изменяла жена) ему хотелось создать новую семью, уютный очаг, сделать ещё детишек, а в лице Ирины он нашёл фурию, которая работает, как проклятая, 25 часов 8 дней в неделю и даже в постели обсуждает всякие дела. Он пытался обуздать эту стихию, думал, что дело в Совинкоме и его сумасшедшем хозяине и предлагал уйти из Совинкома, создать собственный аналогичный бизнес, либо открыть бутик, салон красоты, кофейню – что угодно, лишь бы она успокоилась, не моталась по командировкам и больше времени проводила дома. Но она не приняла ни один из предложенных им вариантов и продолжала тарахтеть: Совинком, тендеры, Ставрополь, Ростов, Джонсон и Джонсон… И тогда святой Иосиф мягко отправил её в отставку и занялся поисками другой невесты, которая бы подошла его темпераменту.
А сейчас у Ирины начался настоящий психоз – причем не столько из-за отсутствия чувственных удовольствий (в своём рассказе Марина употребила слово «недоебит»), сколько от употребления запрещенных веществ…
В этом месте разговора я буквально подпрыгнул от удивления, хотя, казалось, уже перестал чему-либо удивляться.
Все в офисе уверены, что Ирина балуется чем-то нехорошим: вроде бы только что сидела в депрессии, грустила, потом съездила куда-то на такси, вернулась и тут началась феерия, открылись двери в параллельные миры. Над ней уже стали подшучивать: «Что нового на Дар-Горе?» (Дар-Гора – частный сектор, в котором полным-полно цыган, торгующих наркотой).
Марина сыпала всё новыми и новыми подробностями:
— …Ты запретил ей ездить к святому Иосифу, а она от него не вылезает. Зачем она к нему бегает? Я тебе скажу, директор, зачем! Один день она ходит и жалуется на тебя – какой ты плохой, наделал долгов, ни во что не вникаешь, сотрудниками не занимаешься… Другой день приходит и говорит, какой ты хороший, чуть не святой, а тебя все обманывают, и умоляет тебе помочь. При этом она сливает про тебя всё, что знает. На третий день она приходит, бросается с кулаками на старого седого полковника, обвиняет его во всех смертных грехах и требует каких-то страшных клятв. Все разговоры идут под беспрерывный плач и завывания. Ты ведь знаешь, у неё это запросто – переход от соплей к бычке и обратно.
— А откуда ты все знаешь? – изумился я.
— Она мне сама рассказала… частично… остальное сотрудники узнали из писем…
У меня глаза вылезли из орбит:
— Из каких еще нахрен писем?
Марина пояснила, что Ира пишет письма, которые забывает забрать с собой, и они валяются по всему офису. В них она описывает всё, что творится на фирме, кто кому какие взятки носит, кто с кем спит, и так далее. В этих письмах вообще ВСЁ ПРО ВСЕХ!!! Однажды она встала из-за стола и уехала домой, забыв выключить компьютер, и на нем был открыт файл с одним из таких писем. Один раз в факсе осталось письмо, и последний набранный номер оказался номером факса в офисе «Волга-Трансойла», то есть у Иосифа Григорьевича Давиденко. Другой раз она оставила конверт с адресом Волга-Трансойла, а в конверте лежало очередное письмо. И так далее и тому подобное.
Выложив все эти кошмарные подробности, Марина посоветовала мне переговорить лично с каждым сотрудником Совинкома, поспрашивать за Ирину, после чего принять в отношении неё какое-то решение, потому что, если оставить всё, как есть, то в скором времени разговаривать на фирме, кроме Ирины, уже будет не с кем.
Карибский кризис. Часть 1, глава 43
